Глава 13. Справедливость Жака Моле


   
И вовсе ей не было никаких пророческих видений. С чего бы это? Она же не дядюшка. Был просто невероятно долгий вечер, она занималась с сыном и скучала без Якова. Верный слову, он прислал ей подробную записку, где сообщал обо всех своих действиях и планах. Она её несколько раз перечитала. Записка означала, что он доверяет ей наконец, признаёт её право знать. Что она – его сотрудник и соратник.
А всё равно, без него было плохо. Анна вдруг задумалась над тем, как она жила бы, если бы они остались в Затонске? Яков служил бы в полиции и всё так же часто задерживался на службе по ночам. Сколько раз она прибегала к нему в участок поздним вечером – и заставала его там, словно он и не собирался домой.
А ведь она даже не знала, где он живёт!  Полтора года собирала каждую мелочь о своём сыщике, разглядывала его едва ли не под лупой. А вот выяснить, где его квартира, ей и в голову не пришло. Почему так? Наверное, потому что дома у него все равно не было. Он куда-то ходил спать, вот и всё.
Бедный!
Когда к ней приходили подобные мысли, она начинала очень его жалеть. Ну почему она прежде была такая дура? Видела в нём романтичность и загадочность, а надо было разглядеть одиночество и неприкаянность. Ведь всё же было на виду. И к Нежинской этой он, может, ходил просто, чтобы согреться. Не может же человек быть всё время один! Совсем плохо, если не к кому пойти. Она сама его толкнула к Нине, а потом ещё и ревновала. Как будто ему легко было!  У неё самой был дом, семья. Её очень-очень любили. А у бедного Якова на всём свете никого… Кажется, только сейчас она перестала ревновать его к прошлому. К тому же, Нины Аркадьевны тут нет, и уже никогда они не встретятся.
Он прислал записку, потому что знал, что она будет с ума сходить, где он и что с ним. Раньше не прислал бы, опасаясь, что она примчится и будет мешать ему работать. А теперь Яков ей доверяет.
Если бы они жили в Затонске, она бы, наверное, так и поселилась в полицейском участке. Приходила кормить их с Антоном Андреичем обедами. Помогала в каждом деле, где были мёртвые свидетели, и не было живых. Мама бы сердилась, конечно. Но Анна ещё тогда, четыре года назад, знала, что в этом её жизнь. Не просто быть рядом с Яковом, выйти за него замуж, родить ему детей. А потом печь пышки, что ли? Нет же! Она нашла своё предназначение, у неё это получалось. И теперь Яков сам признал это.
А всё же хорошо, что они не в Затонске, и он теперь не служит в полиции. У него совсем не опасная работа. Ну, почти не опасная, поправилась она, вспомнив приключение с Зайдлицем. Или с апашами. Но ведь всё закончилось хорошо, теперь вот и апаши Якову служат.
И всегда можно прийти в кабинет на правах не просто жены, а ценного сотрудника. Увидеть мужа, прикоснуться к широким плечам, погладить кудрявый затылок. Здесь, на Гран-Огюстен это никого не смущало, даже Антона Андреича. А попробуй она такое сделать в участке? На глазах у Трегубова, что ли? Хотя, Николай Васильич как раз всё очень даже неплохо понимал. И не раз оставлял их одних, смущённо покашливая: «Догоняйте, Як Платоныч!» Вот только там они всё равно не могли быть вместе.
В первый раз они были вместе, когда занимались делом «призрака»-Ванечки и помещицы Бенциановой. Так хорошо это было, и Яков в кои веки не гнал её, а даже попросил помочь. Ему же самому это нравилось. Потом такого не было уже до самого конца.
А второй раз они оказались вместе в том проклятом доме, когда она очнулась и поняла, что крепко привязана к своему следователю. Не душой и сердцем, а верёвками. Что Яков, такой сильный и смелый, оказался в плену из-за неё. И теперь судьба у них будет общая - до самой смерти. И совсем не страшно было. Страшно стало, когда Яков сказал, что его-то адепты убьют, а её пощадят для каких-то сатанинских дел. Он тогда сам понял, что напугал её, и даже что-то такое сказал, что можно было считать признанием в любви. Дословно она уже не помнила, помнила, что обозвал себя идиотом. И если Яков решил, что они будут вместе памятной ночью в гостинице, то Анна всё поняла уже двумя днями раньше, когда он прощался с нею в подвале.
Вот, теперь они вместе навсегда. И как же хорошо!
По характеру Яков вовсе не был волком-одиночкой. Ему просто раньше не с кем было делить жизнь. Теперь в этом прекрасном доме все были рядом: и доктор Милц, и Антон Андреич, и Александра Андревна, и дядя. Хотя нет, рядом с дядей Яков, пожалуй, не слишком-то счастлив. Они же всё время покусывают друг друга. Анна несколько раз пыталась мужа защитить, даже с дядей как-то начала разговор на эту тему. Но дядюшка сказал, что ничего особенного не происходит. И Яков тоже так сказал. Ну, им виднее.
Она скучала, а Митя сосредоточенно возился на полу. С тех пор, как он начал ползать, ему это дозволяли и свободу его не очень ограничивали. Потому что Дмитрий Яковлевич был человек самостоятельный и всё равно сумел бы настоять на своём. Яков говорил, что это у Мити от Анны, но Анна думала, что это как раз от него. Ни один не хотел признать, что именно он наградил сына этим восхитительным качеством. Потом Яков со вздохом констатировал, что, наверное, виноваты оба.
Митя пока не умел ползать вперед, осторожно пятился попой. Он вообще человек осторожный и рассудительный. Посидел на ковре, занимаясь своей погремушкой, потом оглянулся и целеустремлённо попятился назад – поближе к матери. Оказавшись подле, пристально глянул ей в лицо, и выражение было неодобрительное.
- Ну, что поделать! – вздохнула Анна. – Я по нему тоже скучаю. Но папа работает, малыш. В жизни мужчины работа – это самое важное.
Митя слушал внимательно, с каким-то совершенно отцовским выражением. Он вообще был очень на Якова похож. Хотя Яков всё пытался найти в нём что-то от неё. Ну, с чего ему быть похожим на неё? Он же мужчина. Вот Верочка будет походить, Анна это знала твёрдо. Видела она свой детский портрет. Та девочка, державшая отца за руку на прогулке у Дома Инвалидов – вылитая Анечка Миронова в возрасте семи лет. А Митя – Яшина копия!
Как странно! Когда-то их с Яковом не будет, а Митя и Вера останутся. А потом и внуки будут, и тоже, наверное, похожие. Странно думать в двадцать три года о том, что будет после тебя. Никогда Анна Викторовна не задумывалась о смерти особо, никогда не боялась. Один раз только, когда хоронили за оградой кладбища самоубийцу - поручика Кожина. И Анне тогда представилось, будто её вот так хоронят, а она Якову Платоновичу так и не сказала, что любит его. Её не стало, а он так и не узнает, как был ей дорог! Едва не вылепила ему это прямо там, но Яков страшно перепугался, что её посещают подобные мысли, и даже думать об этом запретил.
А если бы сказала? Была бы проще их жизнь тогда? Может, Яков не полез бы драться с князем Разумовским?
Ну, да чего теперь гадать! Жизнь всё устроила, как надо. Вот только мама с папой далеко, но это даже и лучше, наверное. Мама очень скучает, особенно по Мите, всё время пишет об этом, и про Якова тоже спрашивает. А будь они рядом, она бы вспомнила, что всегда сердилась на Штольмана. Якову с ней нелегко. 
Хотя, с другой стороны, у папы больное сердце. И когда что-то случится, они с Яковом узнают об этом только много времени спустя…
Да что это с ней сегодня? Всё мысли какие-то погребальные. Никогда она об этом не думала, и сейчас незачем!
Митя, наигравшись, тер глаза и льнул к её коленям. Слава богу, в вопросах сна этот мальчик ничего от отца не унаследовал. Когда приходило время спать, Митя ложился и спал, относясь к этому делу с такой же серьёзностью, как и ко всему остальному. Это Яков нынешней ночью точно не спит. Ему вообще плохо спится, когда он напряжённо работает.
А Анне плохо спится без него. Скоро три года, как она засыпает у него на плече, и ей это совсем не надоело. Когда он уезжал в Нант, она так скучала! Вот как, интересно, живут жёны моряков? Она бы точно не смогла. Столько месяцев без него – это же с ума сойти можно! Хорошо, что Яков сыщик, а не моряк. И значит, они всегда будут вместе.

* * *
Она думала, что совсем не сможет без мужа заснуть, а заснула быстро и очень крепко. Разбудило же её ощущение лютого холода, которое всегда сопутствовало явлению духа. Анна резко села на постели, натягивая на себя одеяло. Кажется, нынешний дух был совсем не дружелюбным. Она его ещё не видела, но ей было уже страшно. Кто это? Почему он здесь?
В изножье кровати из лунного света соткался силуэт коренастого старика в белом плаще с крестом. Но Анна уже и без того узнала дух Жака Моле. Только от него ей становилось так жутко. И она до сих пор не могла понять, зачем он является к ней.
- Зачем вы пришли? – спросила она. – Вы хотите мне что-то сказать?
Но старик ничего не сказал, просто смотрел на неё пронзительными, как у хищной птицы, глазами. А потом внутренности скрутились в ледяной комок, как бывало всякий раз, когда духи посылали ей видения.
   
Она увидела какое-то мрачное подземелье. И у самой стены этого подземелья сидели Антон Андреич и Яков. Точнее, Яков не сидел, он лежал у Коробейникова на коленях, и было видно, что он умирает. Кровь, очень много крови. Ею был пропитан сюртук и жилет,  залита рубашка...
     
Комок внутри разжался, позволяя Анне дышать, и она слетела с постели. Если бы можно было схватить духа за грудки, она бы сделала это. И затрясла бы его, добиваясь подробностей.
- Где это?! Что вы мне показали? Это сейчас происходит?
И тогда он впервые ответил ей. Глухой потусторонний голос гулко произнёс:
- Поезжай в Нанси!

* * *
Анна не помнила, как поднялась и оделась, поспешно скрутила волосы в узел. Кажется, она делала что-то ещё, но это в сознании не отложилось.
В Нанси! Яков писал, что ему, возможно, придётся поехать в Нанси. Он уже там?
Одно очевидно – она должна быть там! Чтобы успеть его спасти.
Анна взлетела по лестнице на третий этаж и забарабанила в двери доктора Милца.
- Александр Францевич! Отворите!
Доктор открыл ей малое время спустя. Облачён он был в домашний халат, очки надеть не успел и теперь беспомощно щурился, глядя на неё.
- Анна Викторовна? Что случилось, голубушка? Четыре часа утра.
Как объяснить доктору, который был таким же материалистом, как и Яков Платоныч, что её посетил дух?
- Яков умирает! – выдохнула она главное.
Доктор охнул и широко распахнул дверь.
- Я сейчас, голубушка! Вы только не волнуйтесь! Где он? Что произошло?
Он торопливо складывал в саквояж какие-то склянки и футляры.
- Я не знаю, что произошло. Они с Коробейниковым в подземелье, и Яков ранен.
Александр Францевич остановился и с видимым сомнением поглядел на неё.
Она процедила она сквозь зубы – челюсти почему-то разжимались с трудом: 
- Великий Магистр приходил.
- Кто?
- Жак Моле. Великий Магистр тамплиеров. Дело, которое расследует Яков, связано с его письмом.
- Анна Викторовна, - осторожно начал доктор. – А вы уверены, что это вам не приснилось?
- Александр Францевич! – с гневом выдохнула Анна. – Сколько раз ещё я должна доказывать, что действительно их вижу?
На пороге появился всклокоченный дядюшка, тоже в домашнем халате.
- Что за шум? Что случилось, Аннет?
- Дядя! Мы немедленно едем в Нанси!
- В Нанси? Ma chérie, чего ради мы посреди ночи поедем в Нанси? И что скажет твой Штольман?
- Ничего он не скажет! Если мы не успеем, он просто умрёт!
Хорошо, что дядюшка верит в духов. Остатки сна мгновенно слетели с него.
- Тебе было видение?
- Жак Моле приходил. И показал, что Яков умирает в каком-то подземелье. А потом приказал ехать в Нанси. Собирайся, едем!
Дядюшка вдруг задумался.
- Аннет, - осторожно сказал он. – А ты ему веришь? Жаку Моле, я имею в виду.
Анна остановилась на пороге, оглядываясь с удивлением.
- Помнишь, ты говорила, что боишься его? Что не понимаешь, зачем он является к тебе.
- Я и сейчас этого не понимаю. Но если Яков в беде…
- А мы можем быть уверены, что Яков в беде? Если мне не изменяет память, он уехал не в Нанси, а на Монмартр. Уверяю тебя, он чертовски рассердится, когда узнает, что ты сорвалась неведомо куда по зову духа. И к чему бы Жаку Моле Штольмана спасать?
Вот уж чего Анна совсем не ожидала, так это того, что придётся дядю убеждать в своей правоте. Она остановилась, тяжело дыша.
- Духи уже несколько раз предупреждали меня, когда Якову грозила опасность. Я не знаю, для чего им это нужно, но это факт. И я не собираюсь сейчас выяснять это, пока мой муж где-то в Нанси истекает кровью!
- Истекает кровью, вы сказали, Анна Викторовна? – переспросил доктор. И поспешно поставил в саквояж ещё какие-то склянки.
Анна не стала убеждать их дальше, а поспешила в сторону дядиной квартиры. Александра Андревна тоже не спала, будить её не пришлось.
- С Яковом беда, - выдохнула Анна. – Я уезжаю в Нанси. Вы присмотрите за Митенькой?
- Конечно, - сказала Александра Андревна. – Штольман в Нанси?
- Да. Мне так сказали, - Анна почувствовала, что её всю колотит от озноба. Кажется, она так и носилась по дому в ночной рубашке, а ведь вроде бы что-то на себя надевала.
Бывшая графиня Раевская присутствия духа не потеряла. Она накинула на Анну свою шаль, а потом вышла в соседнюю комнату. Было видно, что она роется в каких-то бумагах. Вернулась с расписанием в руках.
- Поезд в ту сторону будет только в полдень. Ты успеешь как следует собраться.
Впервые она обратилась к племяннице «на ты».
- В полдень? – Анна жалобно воззрилась на тётушку, словно «Фея-Крестная» могла сделать так, чтобы средство передвижения появилось немедленно. – А раньше нет?
- Раньше нет, - твёрдо сказала Александра Андревна. – Иди, сцеди молоко. Малышу надо что-то есть, пока тебя не будет.
Она обо всём мыслила практически. И её не надо было уговаривать. Это Анну немного успокоило.
- Митя козье хорошо ест. Если я задержусь.
С тех пор, как Митю стали прикармливать, козье молоко приносила им толстая молочница Клодетта.
- Наверняка задержишься, - подтвердила «Фея-Крёстная». – Что с Яковом?
- Кажется, ранен. Их с Антоном Андреичем держат в каком-то подземелье. И это точно в Нанси. А дядя мне не верит! – неожиданно пожаловалась она.
- С дядей я разберусь, - сурово сказала Александра Андревна. – Ступай одеваться. И позавтракать не забудь.
О каком завтраке можно говорить, когда у неё муж погибает?

* * *
Вот как можно было начать собираться в четыре часа утра и едва не опоздать на поезд в полдень? Но Мите вздумалось поесть, а он считал, что торопливость в таком деле до добра не доводит. Хорошо, что Александра Андревна послала за билетами заранее. И всё равно едва успели вскочить в вагон.
Дядя и доктор больше не упрямились. Дядя ещё раз попробовал спросить, что скажет Яков,  на это Анна ответила твёрдо:
- Пусть говорит, что хочет, лишь бы жив был.
И дядя понял, что дальше убеждать её бесполезно.
А вот доктор не очень даже и спорил. Он вообще был не таким скептиком, как Штольман в былые времена. Помнится, даже привёл к ней невесту поручика Львова, чтобы могла поговорить с женихом. Как Александр Францевич себе это объяснял, Анна не знала, никогда об этом не спрашивала. Но, видимо, объяснял как-то.
Ехали вагоном первого класса. Александра Андревна и помыслить не могла, что можно ехать чем-то иным. Было у Анны подозрение, что агентство пока ещё существует не за счёт собственных заработков, а за счёт наследства графа Раевского. Вслух она об этих подозрениях, конечно, не говорила. Яков бы просто взвился под потолок, узнай он.
Господи! Только бы успеть! Только бы с ним всё было хорошо!
Александр Францевич осторожно расспрашивал её о подробностях, о том, что она видела. И тихонько вздыхал, ничего не говоря. Анна подступила к нему с вопросами, и, видимо, что-то такое было в лице, что не ответить было невозможно.
- Анна Викторовна, голубушка. Вы уж простите… - кажется, доктор колебался.
Милейший Александр Францевич, всегда сохранявший присутствие духа в любой ситуации.
- Говорите, доктор! – твёрдо сказала она.
- Запасы крови в организме человека не безграничны. И если кровотечение такое обильное, как вы говорите, то за шесть с половиной часов… - он даже договорить не смог, сокрушённо качая головой.
Анна стиснула зубы. Она не могла допустить такую мысль, просто не имела права думать, что не успеет. И потом, духи иногда предупреждали её заранее.
Но как же долго идёт этот поезд!
- А какого цвета была кровь, вы не помните? – снова спросил доктор.
Анна наморщила лоб, припоминая.
- Там темно совсем. Она мне просто чёрной казалась.
Доктор пробормотал:
- Венозное кровотечение. Всё лучше, чем артериальное. Но шесть часов…
Поезд двигался нестерпимо медленно. Экспресс, называется!
Яша, милый, держись!

* * *
   
А когда поезд прибыл, Анна внезапно оцепенела не в силах двинуться с места.
- Аннет? – встревожено склонился к ней дядюшка.
- Анна Викторовна, что с вами? – заволновался и доктор.
А она только сейчас поняла, что совершенно не подозревает, что ей делать дальше.
- Сейчас. Я сейчас, - пробормотала она. – Дух Жака Моле, явись! Дух Жака Моле, явись мне!
Но магистр тамплиеров, отправивший её в Нанси, теперь наотрез отказывался давать ей новые подсказки.
- Его нет? – спросил дядюшка, подозрительно оглядываясь по сторонам.
- Нет, - покачала головой Анна.
Не знала она, как ей быть дальше. И где Якова искать.
Ну, а как бы действовал сам Яков?
- Куда нам теперь, Анна Викторовна? – вопрошал доктор.
- В полицию, - сквозь зубы выдохнула она.
Нанси – городок небольшой. В полиции наверняка знают, где живёт семья Лепелетье. Он ведь к Лепелетье поехал, куда же ещё!
Участок, отыскавшийся на тихой и сонной улочке, сам был тихим и сонным. А инспектор Дюруа, который руководил там, был мужчиной красивым и гладким, совсем не измождённым работой. Он поглядывал на Анну с очевидным мужским интересом.
- Моего мужа и его помощника удерживают в плену в доме Мориса Лепелетье. Муж ранен. Ему нужна помощь.
Только бы это было так на самом деле! Потому что если она ошибается, если они в другом месте…
Инспектор Дюруа с сомнением обозрел всю компанию странных русских, ввалившихся к нему со странными претензиями.
- Это невозможно, мадам. Морис Лепелетье – уважаемый гражданин. Я не могу вломиться к нему по одному вашему слову. Мне нужны более веские основания. Вы можете их мне предоставить?
- Не могу! – с ожесточением выдохнула Анна. – Но мой муж, Яков Штольман, уже несколько дней ведёт дело об исчезновении мадам Лепелетье.
- Как вы сказали? – прервал её господин Дюруа.
Анна в свою очередь удивлённо воззрилась на него.
- Как зовут вашего мужа, мадам?
Не может быть, чтобы и здесь знали о Штольмане!
Но здесь о нём знали. Несколько часов назад инспектор Дюруа получил телеграмму от комиссара Лекока. В телеграмме его просили оказать содействие частному сыщику Якову Штольману и проследить за домом Мориса Лепелетье.
Анна даже улыбнулась, вспомнив ироническое восклицание затонского следователя: «Анна Викторовна, девятнадцатый век на дворе. Есть же телеграф!»
- И вы получили эту телеграмму несколько часов назад, - начал дядя Пётр. -  И ничего с тех пор не предприняли?
Тогда господин Дюруа повторил, что у него нет оснований вламываться в приличный дом. И если об этом узнает префект, то он наверняка потеряет своё место.
Анну захлестнула ярость, способная испепелить любого, кто встанет у неё на пути.
- Если они погибнут там, то гнев вашего префекта вам за счастье покажется!
В конце концов инспектор Дюруа сдался и отрядил с ними четверых ажанов – присмотреть за порядком. Но сам не поехал. Он очень дорожил своим местом и боялся его потерять. Два часа потратили на этого индюка. И это полицейский!

Когда они подъехали к дому Лепелетье, оказавшемуся настоящим средневековым замком, совсем уже смерклось, лил сильный дождь. На воротах дорогу им вздумал преградить какой-то малый, но увидев полицию, дал стрекача быстрее, чем они его успели о чём-то спросить. Фиакры без препятствий подкатили к самому крыльцу.
В полутёмной прихожей слуга оттирал следы крови на полу. Анна вздёрнула этого слугу на ноги, притиснув к стене:
- Где они? Говори!
Слуга был будто бы слабоумным, только мотал головой, испуганно озираясь. Тогда она отшвырнула его и побежала по кровавым следам. Их не успели отмыть, значит, кровь пролилась недавно. Она успеет, успеет!..
Кровавые капли, смазанные кровавые следы на паркете, а потом на стёртых каменных плитах. Кровь на узкой винтовой лестнице, ведущей куда-то вниз.
А дверь подземелья была отворена настежь. Анна рванулась к ней.
- Доктор, сюда! Скорее!
Яков ещё дышал, но это она поняла, только когда его коснулась. Выглядел он настоящим мертвецом.
- Наружу его несите! – командовал доктор. – Я не могу в такой темноте оперировать.
Полицейские послушались его. Они выглядели совершенно обескураженными.
Раненого принесли в столовую, уложив прямо на белоснежной крахмальной скатерти.
- Пётр Иванович, будете мне ассистировать.
Пока доктор мыл руки, Анна не отходила от мужа, словно хотела передать ему своё тепло, чтобы он продержался ещё немножечко.
Внезапно её охватил ледяной холод. Анна подняла глаза и увидела Жака Моле. На этот раз дух Великого Магистра казался небывало отчётливым – словно живой человек. Только видеть его не мог никто, кроме госпожи Штольман.
- Почему вы предупредили меня? – беззвучно спросила она, словно это было самое важное. – Почему они всегда предупреждают меня, если Якову грозит опасность?
И Великий Магистр ответил:
- Потому что ты перестанешь видеть, если он умрёт. Ты нужна.
     
Приходя в себя после отравления в таёжной деревушке, Яков, как обычно, шутил, успокаивая её: «Анна Викторовна, да ведь я даже после смерти не дам вам покоя. Так и буду таскаться следом, пока не надоем. И вы отправите меня в бесконечность по зеркальному коридору!» Она тогда очень сердилась на него, даже понарошку замахивалась кулаком, но в глубине души знала с облегчением, что они никогда не расстанутся насовсем.
Оказывается, они расстанутся. Когда Якова не станет, она больше не сможет видеть духов. Не потому ли она их не видела в том декабре, когда Штольман был между жизнью и смертью?
«Знание расточится, языки умолкнут, и только любовь пребудет вечно…» Потому что она никогда не сможет его забыть…
Но сейчас она всё ещё видела Великого Магистра. А голос доктора удовлетворённо бормотал:
- Ну вот, теперь всё хорошо. Ушили, кровить больше не станет. Если, конечно, ЯкПлатоныч не вскочит в тот же миг, как очнётся. Ну, да не вскочит.
- Куда уж вскочить – с такой-то кровопотерей, - сокрушённо произнёс дядюшка.
- А мы сейчас ему поможем! – Александр Францевич был, кажется, даже весел. – Дайте-ка мне, голубчик, вон тот подсвечник.
Дядя подал, и доктор ловко подвесил на рога подсвечника какую-то бутылочку с прозрачной жидкостью – горлышком вниз.
- Что это? – поинтересовался дядя.
- Просто солевой раствор, - пояснил доктор. – И мы его сейчас Якову Платонычу в вены капельно вольём. Поднимет давление, пока организм не выработает достаточно собственной крови. Жаль, что наука ещё не знает способа влить человеку чужую кровь, чтобы организм не отторгал её.
Кажется, Александр Францевич был совершенно спокоен за судьбу своего пациента, вон даже лекцию начал.
- Смотрите, Пётр Иванович, эта бутылочка герметично запаяна. Она обработана по методу Луи Пастера, чтобы исключить попадание микробов. Самый передовой метод.
Он воткнул Якову в вену иглу, присоединив к ней резиновую трубочку. По трубочке из бутылки медленно, по капле поступал солевой раствор.
Яков будет жить! Александр Францевич – лучший доктор на свете!
Анна оглянулась, осознав, что дух Жака Моле всё ещё здесь. Но теперь это её не пугало. Если она видит, значит, Штольман жив.
В отворённую дверь столовой торопливо вошёл Коробейников вместе с невысокой и хрупкой темноволосой женщиной. И то ли он её вёл, то ли, наоборот, она его. У женщины было хорошее лицо, только грустное.
Антон Андреич подошёл к операционному столу и замер, с трагическим выражением глядя на Штольмана.
- Ну, что вы, милейший! Всё уже хорошо. Мадам, позвольте я ваши раны обработаю, - в устах доктора даже галантность звучала по-деловому.
Женщина молча кивнула, относясь к незнакомцам с абсолютным доверием. Она отложила на край стола толстую книгу, которую до того прижимала к груди. Кажется, это была Библия.
Так вот она какая – избранница Антона Андреича!
Внезапно в столовой свет померк, и дохнуло пронизывающим холодом. Ветер колыхнул непослушные пряди на висках у Анны Викторовны. Эти пряди Штольман всегда тянулся поправить…
Она подняла глаза и увидела, что Жак Моле стоит в изножье у раненого Якова. И на лице у Штольмана, только начавшем окрашиваться живыми красками, вновь проступает печать смерти.
- Чего вы хотите? – воскликнула Анна в голос.
- Справедливости! – замогильно выдохнуло пространство.
- Какой справедливости?
- Сокровища Ордена не достанутся никому.
Анна выступила вперёд, словно могла отогнать духа от мужа.
- Мы не искали сокровище. Мы искали только женщину!
- Уничтожь письмо! – прозвучал приказ. – Иначе я убью его.
- Остановитесь! – взмолилась она. – Мы не знаем, где ваше письмо! Вы убьёте невинного.
- Знаете. Она знает.
По лицу Якова разливалась смертельная бледность, дыхание сделалось трудным и прерывистым.
- Не надо! – выдохнула Анна сквозь слёзы. – Пожалуйста, не надо!
Ирен Лепелетье внезапно отвела руки доктора Милца, который так и замер с ватным тампоном, которым обрабатывал рану на её предплечье. Поднялась и с решительным видом протянула Коробейникову книгу.
Дух бесплотно колыхнулся, обдавая присутствующих ледяным дуновением.
- Рукопись здесь? – догадалась Анна.
Мадам Лепелетье сосредоточенно кивнула, раскрывая Библию, и вытряхнула из-за толстого корешка сплющенный свиток пергамента. Секрет несметных богатств Ордена тамплиеров.
Антон Андреич выхватил злополучное письмо и бегом бросился к камину. Сунул свиток в рдеющие уголья и поворошил кочергой, выбивая искры из поленьев.
- Эй! Ты доволен?
Пятисотлетний свиток занялся медленно и неохотно, каким-то синеватым пламенем. По мере того, как огонь разгорался, отблески его озаряли лицо Великого Магистра.
- Аннет, может зеркальный коридор? – прошептал голос дядюшки за спиной.
Анна качнула головой. Зеркальный коридор не нужен. Этот человек, зверски замученный и сожжённый заживо, пятьсот лет оберегал свою тайну от рук тех, кто жаждал богатства. Теперь, когда ключ к богатствам потерян, его дух успокоится.
Или нет? Для них это уже не имело значения. Дух Жака Моле уходил. В комнате вновь потеплело, свет начал разгораться.
В наступившей тишине послышался знакомый шумный выдох. Анна резко обернулась и встретилась глазами с Яковом, который очнулся и обводил окружающее мутным взглядом.
- Где я? – почти беззвучно выдохнул он.
- На операционном столе, голубчик, - радостно сообщил ему доктор Милц.
Левая рука слабо двинулась, проводя пальцами по скатерти.
- А мне показалось… что на обеденном…
Анна улыбнулась сквозь слёзы и сжала руку мужа в ладонях, согревая своим теплом. Штольман останется верен себе даже на смертном одре. Невозможный человек!
- Шутите, ЯкПлатоныч? Ну, значит, жить будете!
Антон Андреич вдруг то ли вздохнул, то ли всхлипнул и вытер лицо грязным рукавом. Яков нашарил его взглядом.
В двери с шумом ввалился Карим, волоча за собой какого-то невысокого человека, обмотанного верёвками, как колбаса. Под глазом у киргиза наливался синяк, но вид был удовлетворённый.
- Эй, Арыстан, iнi! – бодро обратился он к Антону Андреичу. – Ты сказал – всех брать. Этот наверху сидел. Вредный шайтан! Драчливый.
- Коробейников… - выдохнул Штольман. - Вы заканчивайте здесь. Я пока… в отпуске…

* * *
Потом его перенесли в спальню, и она сидела у изголовья, не выпуская из рук широкую ладонь. Муж дремал, а она смотрела на него. И без того худое лицо сейчас было и вовсе страшно осунувшимся, хотя доктор сказал, что опасности больше нет. Что эта рана совсем не угрожала бы его жизни, если бы помощь ему была оказана своевременно: «Посмотрите, голубушка, на левом плече след точно такого ранения. Однако ЯкПлатоныч всегда был бодр и деятелен. И скоро снова будет, уверяю вас!»
Мысли текли усталые, бесстрастные, словно они тоже утомились от этой безумной гонки. Однажды Яков покинет её навсегда, и голоса умолкнут тоже. Предстояло решить, как жить с этим дальше.
Когда-то давно, ещё в Затонске, мама, пытаясь предостеречь её, говорила о недостойной жизни надворного советника: мол, стрелялся из-за женщины, шатался по притонам. Анна же только смеялась в ответ, потому что знала, что это неправда.
А если бы мама тогда сказала правду? «Доченька, однажды его убьют, и ты останешься одна!»
Остановилась бы она? Задумалась?
Почему эта мысль никогда не приходила ей в голову? Как жить, когда его не станет?
Словно угадав её мысли, Штольман прошептал виновато, не открывая глаз:
- Я говорил… Нельзя полицейским жениться.
Анна склонилась, касаясь губами тёплого виска:
- Поздно, господин следователь. Я в вас уже влюбилась.
   

   
Следующая глава              Содержание

   
Скачать fb2 (Облако Mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)

Спасибо! Очень переживательная глава! Особенно, когда задумываешься о том, что расстаться придётся всё равно, надеюсь внуков они дождутся вместе. Теперь мы знаем, что "не простая русская женщина" приложила руку к исчезновению секрета несметных богатств Ордена тамплиеров.

Можно я тоже буду надеяться на растование в глубокой старости!

Уф.
Всегда бы из этой реки пить, и в этот поток лететь головой,
А чтобы убить и во льдах застудить - и холода нет, и зимы - нету такой.

Даже если бы мама сказала правду... "Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее" Н. В. Гоголь, тем более, когда любишь. Веришь только в хорошее. Вот и мы верим только в хорошее. И ждем Веру Яковлевну, между прочим. А глава хороша, как всегда. Мастерство, что тут скажешь))

Ну, если это и произойдет, то не так скоро. Ирен набожная католичка, не станет выходить замуж сразу по смерти мужа.

Отнюдь не факт. Вариантов множество.
Во-первых, мы пока не знаем, сложится ли у них вообще что-нибудь. Может, Ирен после всего захочет уехать на край света или в монастырь уйти.
Во-вторых, неизвестно пока, действительно ли она теперь богатая вдова. Какие там дела у ее муженька могут еще всплыть? Вполне может оказаться, что это не первое его преступление, и все имущество вместе с замком власти возьмут и конфискуют.
В-третьих, даже если и станет она наследницей, весьма вероятно, что не захочет всем этим пользоваться.
И в главных, мне как-то сложно поверить, что наш Антоша Коробейников после произошедшего сам смог бы себе спокойно жить на деньги такого человека, как Лепелетье. Не для этого он проходил свои испытания, не для этого чуть не погиб Штольман.

Отредактировано Musician (30.09.2017 21:38)

Может быть. Но это всего лишь один из возможных вариантов, потому и интересно узнать авторскую историю персонажа. Наверняка эта история существует

Хочется верить, что жизнелюбивая натура Аннушки скоро возьмет свое, и все эти тяжелые размышления останутся только "под влиянием минуты".
С одной стороны хорошо, что она давно рассталась с иллюзиями относительно неуязвимости своего мужчины, но и зацикливаться на подобных мыслях нельзя. Да и смысла не имеет, поскольку будущего она все равно не знает. И некоторым парам вообще выпадает судьба уйти вместе.
А вот Якову Платонычу наоборот следует знать и почаще напоминать о том, что в виде духа он с женой пообщаться уже не сможет. Чтобы попусту не рассчитывал и не надеялся.
Вообще тут получается, что пока мирозданию нужен дар Анны, соответственно, нужен и Штольман. Может, еще и поэтому он с его службой умудрился дожить до встречи с ней даже относительно невредимым.

Отредактировано Musician (01.10.2017 03:25)

Я не сомневалась в том , что все будет понятно. Но сама глава немного ( мягко сказано) с очень грустными размышлениями. Но не возраст и тем более профессия играют роль в том кто уходит первым ( вспомнила фильм Рождённая революцией), только судьба . И очень надеюсь , что в Вашем исполнении она будет к ним милостлева. Как- то так.

Ну,один вопрос всё же остался. Если интересно, давайте разберём)
Штольман пишет письмо Анне уже поздно вечером,т.к.Кри Кри вернулся с расписанием"к ночи".
Следовательно, Анна получила письмо уже почти ночью. В нём написано, что Яков может поехать в Нанси, но очевидно, что ещё не уехал, иначе сформулировал бы по-другому. Т.е, на вечернем поезде поехать не мог.
Анна видит магистра под утро, в 4 часа,  хочет срочно ехать в Нанси, но у Раевской есть расписание, и поезд будет только в полдень. Анна делится своими видениями  и с дядей, и с Милцем. И ни у кого не возникает вопрос, а как Яков мог оказаться в Нанси, если ещё вечером был в Париже?Расписание- вот оно, даже если бы Яков уехал вечерним поездом, то прибудет в город только утром. Но на вечерний поезд он не сел(см.записку Анне), следовательно, поедет дневным. На том же, на котором поедет она!Если Анна увидела будущее, ей логично предупредить Штольмана. И сделать это можно в том же поезде.Что я упустила?

Вряд ли Анна получила записку почти ночью. Она ведь играла с сыном и говорила ему, что тоже скучает по папе. И потом когда бы она не получила записку, это не означает, что она была написана только что. Так, что Анна вполне могла предположить, что он уехал вечерним поездом.

Ну, если записка написана"к ночи", то вряд ли она могла получить её вечером. Разумеется, ночью.

Вот да. В обычной голове, к тому же, как-то сразу складывается картинка: ушел, прислал записку о возможном отъезде, до полудня не вернулся - значит, уже уехал.

Вы невнимательно читали:
"К ночи в резиденции апашей не осталось никого, кроме сыщика. Чтобы скрасить ожидание дорогому гостю Демулен выставил лучшего вина многолетней выдержки. Но Штольман не поддался соблазну. Ему предстояло много работы, и было ощущение, что он пытается опередить время. В таких обстоятельствах голову надо держать ясной.

Первым обернулся снова проворный Кри-Кри. В полдень отправлялся экспресс до Страсбурга, который к тому же шёл куда быстрее поезда, на котором ехал домой коллекционер. Был шанс, что Яков опоздает не слишком сильно. Экспресс будет в Нанси в половине седьмого вечера. Только бы здесь всё решить до полудня.

Подумав, он написал записку жене и отослал её с неутомимым Кри-Кри. В записке сообщал, что подручный Вилара пока не найден, и что, возможно, ему придётся ехать в Нанси."

Отредактировано Cugel (01.10.2017 16:01)

Осталось выяснить, какое вечернее время в Париже 19-ого века называли "к ночи". После захода солнца?
На дворе октябрь-ноябрь, судя по тому, что рожденный в мае Митя уже сидит и ползает.

В повести идёт разговор о вечернем поезде, а не ночном. И уходил он не слишком поздно,т.к., как мы знаем, Антон приехал домой в обед, и после сразу же поехал на Риволи, а через 3 часа уже на вокзал за коллекционером.Здесь, конечно, можно ещё порассуждать, во сколько был обед)

О.К, предположим,что Штольман уехал вечерним поездом. Получается, что на момент видения Анны он ещё едет в поезде, и всё, что Анне привиделось, еще не случилось. Этот сразу приходит в голову, если посмотреть расписание, и Александра со своим хладнокровием уж точно обратила бы на это внимание.
Вот что бы вы стали делать, если бы знали, что мужу грозит опасность? Логично предположить, что с утра все кинулись бы к Лекоку за помощью(тем более, что письмо от Штольмана комиссару уже должны были принести):телеграфировать в местную полицию, выслать с ними в Нанси сопровождающего. Неужели они могли так долго ждать и ничего не предпринимать?

Знаете, мне интересно было бы узнать мнение автора, тем более,что она сама спросила, остались ли вопросы.
Если вы считаете, что "мне бы только поспорить", я замолкаю.

Я не медиум
Предположим, что я подняла на ноги парижскую полицию, те телеграфировали в Нанси и отправили сопровождающего. Это отсрочит ранение ЯП или предотвратит его? Группа захвата из Нанси, появившаяся в замке за минуту до стрельбы в Штольмана могла бы только усугубить ситуацию и ранение было бы смертельным. А до приезда ЯП в замок появление этой группы выглядело бы смешно.

Но таки да, похлопать крыльями, подняв заставу в ружье, мы можем, конечно

Cugel, простите, не прочитала Ваш предыдущий пост, в котором Вы разъяснили, что ждете ответа от автора.
С Вашего позволения, это свое сообщение, раз уж оно написано, удалять не буду.

Отредактировано Елена Ан (01.10.2017 17:00)

Вот, тоже об этом подумала Телеграмму-то от Лекока в долгий ящик убрали.

Отредактировано Елена Ан (01.10.2017 17:13)