Глава 14. Начальник в отпуске


   
- Яков Платоныч, вы слышали? Карим придумал мне новое прозвище. Теперь называет меня Арыстан-iнi. Что бы это значило?
- Арыстан – лев, iнi – младший брат.
- То есть, я – младший брат льва?
Воля ваша, это было слегка обидно!
- Да это вы – лев, Антон Андреич! – усмехнулся Штольман. – Быть молодым львом куда лучше, чем старым – уверяю вас. Судите сами: лапы болят, клыки затупились.
Сыщик всё ещё носил правую руку на перевязи и двигался очень осторожно, предпочитая всё больше лежать. Хотя со времени ранения пошла уже вторая неделя.
   
Мадам Лепелетье сразу заявила, что русские сыщики могут оставаться в её доме столько, сколько потребуется – хоть до полного выздоровления Якова Платоныча. Этого Штольманы себе позволить не могли – беспокоились за Митеньку. Через пять дней сыщик встал с постели, и вся компания отбыла в Париж.
Все эти пять дней работы у Коробейникова было по горло. Поскольку Штольман сам себя отправил в отпуск, а Анна Викторовна всё время проводила возле раненого мужа, со всеми прочими делами предстояло разбираться помощнику.
Больше всего хлопот доставил местный полицейский инспектор Дюруа. Этот лощёный тип оказался словно бы родным братом Мухина. Пуще всего он опасался за своё место. Получив известие о гибели Лепелетье, он примчался в замок и арестовал всех, кто в нём находился, включая раненого Штольмана. Якова Платоныча трогать с места было нельзя, так что Дюруа заточил всех прямо в замке. Заточение вышло странное, поскольку полицейских в доме было меньше, чем арестованных, а засунуть всех в темницу инспектор всё же не решился. По счастью, к вечеру следующего дня в Нанси прибыл комиссар Лекок, которому телеграфировали о странной развязке дела. Лекок всех от домашнего ареста освободил и с неизменно хмурым видом занялся расследованием дела.
Яков Платонович, и впрямь, оставил комиссару самое подробное изложение всех обстоятельств, так что лучший полицейский Парижа вовремя сообразил, что тут нечисто, и догадался, что его помощь может понадобиться Штольману. А потому не только дал телеграмму в местный участок, но и сам сорвался в Нанси, едва позволили дела. Верный его биограф Этьен Марсель сопровождал комиссара и совал свой любознательный нос буквально во всё. Марселя гоняли, но сердиться на него всерьёз было невозможно.
Доктор Милц засвидетельствовал кончину Мориса Лепелетье, признав её происходящей от естественных причин – приступа сердечной астмы, но без свидетелей хмуро сказал Коробейникову:
- Признаться, Антон Андреич, я недоволен. Нет там никакой сердечной астмы. Картина, о которой вы говорите, более всего соответствовала бы отравлению каким-то ядом, но я не нашёл следов яда в организме. И я внимательнейшим образом исследовал всё, что покойный ел и пил.
- Там ничего?
- Ничего.
Коробейников подумал про себя, что и слава богу. В противном случае под подозрение могла попасть вдова коллекционера.
- Ну, значит это сделал Жак Моле.
Доктор снова недовольно поморщился:
- Ну, какой Жак Моле! Что с вами, голубчик? Жака Моле сожгли на костре пятьсот лет назад.
- Но ведь он и Якова Платоныча едва не убил!
- Да много ли было надо Яков Платонычу?
В общем, доктор переживал, не в силах отыскать материалистическое объяснение кончине Мориса Лепелетье и его конкурента Поля Вилара. Но комиссар Лекок удовлетворился версией сердечной астмы.
Полицейские подробно допросили и секретаря, и привратника Этьена по прозвищу «Сават». Эти двое, поняв, что расплата за содеянное неминуема, выкладывали всё, беззастенчиво вешая всех собак на покойного патрона. Но Паскаль Лекок слушал хмуро, никому не обещая помилования.
Тело Поля Вилара отыскали в Париже, в катакомбах у реки, куда его засунул Этьен-Сават. Зачем он вообще это сделал, Сават объяснить не мог. Этот малый крепким умом не отличался. Он знал, что это враг хозяина, вот и рассчитался с ним в меру своего разумения.
   
Наибольший интерес вызывали показания мадам Лепелетье. Она сама попросила Коробейникова присутствовать при допросе:
- Мне спокойнее, когда вы рядом.
Антон Андреич судорожно сглотнул, подавившись словами, и только кивнул, подтверждая, что он никогда её не покинет. Впрочем, вдову, кажется, ни в чём не обвиняли. Следы побоев и пыток на теле мадам Лепелетье, подземелье с цепями и тяжёлое ранение Штольмана в достаточной мере убедили полицию в злонамеренности покойного коллекционера.
- Я вышла за господина Лепелетье два года назад и никогда ни в чём его не подозревала, - начала свой рассказ Ирен.
Комиссар Лекок удивлённо изогнул брови дугой. Того, что он услышал от подручных коллекционера, было достаточно, чтобы подозревать его во всех смертных грехах.
- Он жил своей жизнью, а я своей, - пояснила мадам Лепелетье. – Я знала, что он занимается поисками древностей, но это меня не касалось.
- А чем занимались вы?
- Обучала грамоте детей бедняков в местном приходе. Муж не запрещал мне.
Брови комиссара изобразили что-то в высшей степени сложное. Женщина прочла это сомнение и ответила спокойно и просто:
- Я не любила своего мужа, но никогда не изменяла ему, если вас интересует это.
Брови Лекока вернулись в исходное положение.
- Дальше, - без выражения произнёс он.
- Третьего октября мне пришло письмо от Луи Грандена. Луи отбыл в Париж по делам мужа, его не было уже несколько дней. Я удивилась. Прежде он не писал мне писем.
- Что было в письме? – не выдержал Коробейников. Он не ревновал к мёртвому, но если она и впрямь любила его, то…
- Письмо было странным, - задумчиво сказала мадам Лепелетье. – Я даже подумала, что бедный Луи потерял рассудок от душевных потрясений. Он очень смутно рассказывал о том, как нашёл манускрипт, о загадочной кончине Поля Вилара. А потом перешёл к обвинениям в адрес Мориса и умолял меня бежать от этого человека, чтобы проклятие пало на него одного. В итоге же просил меня сжечь письмо и встретиться с ним в Париже в самое ближайшее время.
- И как вы поступили?
- Письмо я сожгла. Но его содержание вызывало у меня большие сомнения.
- Почему? – двинул бровями Паскаль Лекок.
Ирен помедлила, потом ответила со вздохом:
- Я знала, что Гранден в меня влюблён.
- И вы ему не поверили! – выдохнул Коробейников.
- Я не знала, что думать, - ответила Ирен словно бы только ему. – Была в смятении,  пошла к исповеди.
Дальнейшее было печально и просто. Священник из Нанси оказался полной противоположностью непоколебимому отцу Блану из Собора Парижской Богоматери – он рассказал обо всём Морису Лепелетье. Теперь ему грозили неприятности от церковного начальства за нарушение тайны исповеди, и Антон нисколько об этом не жалел.
Таким образом, муж оказался в том же поезде, следя за своей женой. Эту слежку и распознал Гранден, отправив Ирен ту самую записку, что прочёл по оттиску Штольман. Вот только Лепелетье не знал, что они всё же встретились той ночью в вагоне первого класса.
- Луи был очень подавлен, - рассказывала Ирен. – Он был набожный человек, очень умный, но очень слабый. Его рассудок был потрясён той пучиной зла, в которую ему пришлось окунуться. Он всё твердил о проклятии, и я видела, что он смертельно боится. То ли Мориса, то ли самого Великого Магистра.
- И что же дальше?
- Дальше я сказала ему, чтобы он отдал мне манускрипт.
- Для чего?
Женщина посмотрела на комиссара долгим взглядом и смиренно вздохнула:
- Я не знаю, поверите ли вы мне. Да это и неважно. Просто я видела, что душа этого человека может не выдержать свалившихся на него испытаний. Он был растерян. Проклятие или нет, но зло неизменно следовало за этим письмом.
- Он отдал его вам?
- Он отдал его мне, и я припрятала его за корешком Библии. Эта книга всегда была со мной. Никого не удивило, что я забрала её, когда муж вынудил меня уйти с ним.
- И всё это время проклятое письмо было при вас? - потрясённо прошептал Коробейников.
- Я не боюсь проклятия, - просто сказала она.
- Почему?
- Но ведь и вы его не боитесь, - слабо улыбнулась мадам Лепелетье. – Ни вам, ни мне не нужно это сокровище.
- А Гранден действительно покончил с собой? – невозмутимо спросил Лекок.
- Он был слишком напуган, - со вздохом сказала Ирен. – Возможно, он надеялся убежать. Когда Морис с Этьеном и Ги возникли в проходе, он просто открыл дверь и…
Она замолчала. Молчали и все остальные. Комиссар Лекок сосредоточенно записывал.
- А тайна сокровища тамплиеров так навсегда и осталась тайной, - грустно констатировал Этьен Марсель, закрывая блокнот.
- Так даже лучше, - ответила Ирен Лепелетье. И посмотрела почему-то на Коробейникова.

* * *
Все тайны со временем разрешились, кроме одной. Анна Викторовна наотрез отказывалась обсуждать, почему дух Великого Магистра предупредил ей об опасности, грозящей Якову Платоновичу. Она только загадочно смотрела на мужа и печально улыбаясь, отвечала:
- У духов свои резоны, дядя, ты же знаешь.
- Очень может быть, - ответил Миронов. – Очень может быть. И всё же, Аннет, этот дух был очень зловреден!
- Он обрёл покой, - задумчиво сказала она.
- Совсем?
- Быть может, на время. Пока кто-то ещё не приблизится к тайне клада тамплиеров.
- Это точно будем не мы, - пробурчал Штольман. – Мы заработали вполне достаточно.
И поморщился, поудобнее устраивая ноющую руку.
   
Впрочем, мадам Лепелетье настояла на том, чтобы расплатиться с агентством. Возражений она не принимала.
- Вас ведь наняли меня найти? Ну, так вы меня нашли.
Так что, агентство было не в убытке. Если не считать того, что начальник его пребывал в длительном отпуске по ранению, все дела свалив на своего помощника.  Когда же он, соскучившись от безделья, попробовал вернуться к работе,  последовал грандиозный скандал, устроенный Анной Викторовной. После чего Штольман несколько дней ходил с видом тихим и виноватым, и окончательно поселился с книжкой на тахте.
Читал он сочинения Ребушинского, которые Коробейников, наконец, вручил патрону по возвращении в Париж.

* * *
Этим утром Антон зашёл к начальнику посоветоваться и застал его за странным занятием. Штольман лежал на кровати и с выражением читал сыну из знакомой книжонки в пёстрой обложке. Митя деловито копошился возле отцовского бедра, временами комментируя услышанное на своём языке.
- Яков Платоныч?
Сыщик заметно смутился и даже вроде бы покраснел.
- Антон Андреич! Вынужденная мера, не подумайте чего. Сегодня он беспокойный какой-то. Успокаивается только, когда слышит мой голос. Ну, вот я и… Ай да Ребушинский!
Коробейников засмеялся. Заниматься с сыном надо было, но и оторваться от писанины «Затонского Гомера» Штольман не мог. Вот и совмещал приятное с полезным.
Как только чтение прекратилось, Митя принялся крутить головой и ёрзать, словно порываясь сделать что-то очень важное. Яков Платоныч поспешно выпустил книгу и прижал сына к себе левой рукой.
- Хорошо, что он пока только пятится, как рак. В таком положении ему просто некуда деться.
- А где Анна Викторовна?
- Занимаются приданым Жаннетт. Мадам Сакен рожать через полгода, но наши женщины озаботились этим уже сейчас.
Дмитрий Яковлевич заметно насупился, недовольный тем, что ограничили его свободу.
- Придётся читать дальше, - виновато вздохнул Штольман. – Итак, на чём мы остановились? «Слушайте же мой приказ, верный мой соратник! – воскликнул доблестный сыщик, прочувствованно повернувшись к господину Сундукову. – Надлежит нам взять наше верное оружие и, перепоясав чресла, незамедлительно отправиться в М-скую губернию, дабы на месте разобраться со всеми беззакониями и безобразиями, что творятся там!» Кстати, мой верный соратник, вам удалось найти этого Безье?
- Нашел, Яков Платоныч, а как же! Этот  сукин сын, изволите ли видеть, проигрался в пух и спасался от кредиторов.
- И что?
- Кредиторы тоже его нашли.
- Эх! – сердито заметил Штольман-младший.
- Поделом вору и мука, - поспешно откомментировал старший, и, видя, что сын преисполнен каких-то только ему ведомых планов, поспешно прочёл первое, что попалось на глаза. – «На лице великого сыщика бушевало презрительное спокойствие. Он не удостоил вероломного следователя более ни словом, ни взглядом и молча перешагнул порог камеры, с чудовищной силой захлопнув за собой дверь прямо перед его носом…» Каналья Ребушинский! Русскому языку его не учили, что ли? Поколотить бы мерзавца, да ехать больно далеко!
- Я поколотил, да что толку? Писать он от этого не перестал.
Глаза Штольмана радостно вспыхнули.
- Поколотили, Антон Андреич?
- Ну, натурально! Это же издевательство над полицией форменное.
- Э, не скажите. Как он вас живописует: «Разбросав злодеев в разные стороны путём точных и неотразимых ударов в самые чувствительные места организма, Гектор Гордеевич рванул на себя ветхую дверь сооружения, и та распахнулась без наималейшего труда. Но прямо за ней вздымалась толстая стальная решетка, запертая на многосложный замок и безоговорочно преградившая молодому сыщику его праведный путь...»
- М? – с сомнением сказал Митя.
Коробейников взял книгу из рук начальника:
- Нет, про вас тут лучше сказано: «Изнемогающий в жесточайшей битве с самим собой героический сыщик был уже готов сделать хоть что-нибудь, и без оружия, без руля и без ветрил подобно Гневу Господню, броситься на головы идолопоклонников…»
- Ух! – одобрил Дмитрий Яковлевич.
Штольман с кривой ухмылкой возразил:
- Героическому сыщику далеко до феноменальных талантов его помощника. Нет, ну каково! «Секундой спустя высокоточный плевок Гектора Гордеевича подчистую погасил огонь неумолимой смерти буквально в дюйме от печальной развязки. Генерал Сугубов по-прежнему висел на своей пушке с лицом, готовым мужественно сойти в мир иной, но теперь он был от этого спасён…»
- Зато вы убили Мухина вязальным крючком! То есть, Навареньева, конечно. И голыми руками разорвали крокодила.
- Нечестно, Антон Андреич! Это было в другой истории.
- Ы! – решительно заявил Дмитрий Яковлевич. И вдруг стремительно пополз вперёд – к самому краю постели. Рука отца, метнувшаяся его перехватить, поймала только пустоту.
- Ловите, Антон Андреич!!!
- Поймал! – сказал Коробейников, подхватывая Митю за миг до падения, и облегчённо перевёл дыхание.
Штольман обессилено откинулся на подушки, морщась от боли.
- Кто бы знал, что он так умеет?
Сыщики обескуражено переглянулись. Именно в таком положении их и застала Анна Викторовна. Обвела подозрительным взглядом и произнесла коронную штольмановскую фразу:
- А что здесь происходит?
Яков Платоныч послал панический взгляд своему помощнику. Выдумывать убедительные оправдания начальник сыскного никогда не умел.
- Мы Дмитрию Яковлевичу сказки читали. А он теперь вперёд ползает, оказывается.
Анна Викторовна выглядела суровее генерала Сугубова:
- Эдак, господа, он у вас пойдёт, а вы не заметите! Доверила ребёнка на полчаса, и вот…
- Так ничего же не произошло, Анечка!
- Ну, ещё бы произошло! Иди ко мне, моя радость, иди ко мне, маленький! Читают всякую гадость ребёнку, а потом удивляются, что он норовит сбежать.
Госпожа Штольман взяла сына на руки, поцеловала и вышла из комнаты, подарив мужчин напоследок негодующим взглядом.
- Амазонка? - со странным сомнением в голосе произнёс Штольман.
Кажется, он вспомнил в этот миг свою неукротимую тёщу.
     
После ухода Анны Викторовны читать Ребушинского расхотелось. Антон вспомнил дело, по поводу которого приходил посоветоваться. Не то чтобы он в нём совсем запутался, а просто почему не спросить, если есть возможность? Обсудили дело. И всё же было почему-то грустно.
- Знаете, Яков Платоныч, - внезапно Антон решился высказать вслух то, что его тревожило. – Там, в подземелье мне было видение.
- Какое видение? – подозрительно нахмурился Штольман. Он всегда с опаской ожидал, что у помощника тоже какие-нибудь оккультные способности прорежутся.
- Будто вы умерли, и мы тринадцать лет живём без вас. Вы… берегите себя! – выговорив это, Коробейников понял, как ему было страшно с тех самых пор.
- Да не видение это, Антон Андреич! – с досадой вымолвил сыщик. – Фантазия это. Вы, слава богу, Коробейников, а не Нострадамус. Да и я – не Цицерон, - добавил он со вздохом. – Я ведь что вам сказать хотел…
- Не надо! – взволнованно воскликнул Антон, видя, как он мается, подбирая слова. – Я всё понимаю, Яков Платоныч!
Ну, не Цицерон – так не Цицерон! Жили же как-то до этого. Слова-то им зачем? Слова вовсе не нужны. И так всё предельно ясно.
Штольман виновато вздохнул:
- Сыщики мы, Антон Андреич. Неплохие, наверное. А загадочные способности оставьте Мироновым. И Великому Магистру. Так какие, говорите, улики там? Сапожная дратва, дудка боцмана и…
- …заварное пирожное с кремом! Вот что бы это значило, а?
   

   
Эпилог              Содержание

   
Скачать fb2 (Облако Mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)

Вот и еще одна история завершилась. Почему-то всегда грустно дочитывать последние строчки, расставаясь с героями.
В ночи перечитала повесть с самого начала на одном дыхании, дочитав утром последнюю главу и знаю, что буду перечитывать еще. Коробейников замечателен! Еще в "Конце Игры" удивлялась, насколько точным получился его образ.
Поражаюсь тому, как Вам, Atenae, удается передать в тексте все речевые особенности "исполнителей ролей". Я читаю диалоги и слышу их речь. У Александры Андреевны, например, не только облик, но и манера речи Элины Авраамовны  И стоило это уловить - сразу всплыл в памяти ее голос.

С большей частью персонажей мы, как я понимаю, расстаемся не на один год, а с главными героями теперь "назад в прошлое"? В гости к Джону Ватсону?

Как здорово что будет ещё эпилог. Ещё хоть немного побудем с нашими героями. И как хорошо что ЯП и Антон поняли друг друга без слов, а то с правильными словами у Штольмана всегда были проблемы.

А мне вспомнился разговор у костра из фильма «В бой идут одни старики»:
Серега, не надо слов. - Помолчим, командир...

Ну так истина глаголет устами младенца! А на взрослых его проза действует совершенно разлагающее.  На меня, в том числе) Прямое тому доказательство - читающие в слух друг другу творения Ребушинского, Штольман и Коробейников уже начали мериться количеством подвигов, совершаемых их персонажами.

О-ой, как хорошо!
Вот так вот посмотришь в час ночи, уже перед тем, как закончить дневные труды, а тут тебе - продолжение... ))) ))) )))
И заварное пирожное... И возможность всё это перечитать...
Кстати, у меня старший сын - тоже Митька, только он намного старше Дмитрия Яковлевича, литературного критика ))
Поэтому имя как-то так отзывается...
И еще эпилог впереди )), и надежда на продолжение.

Нет, ещё в Возвращении. Часть 1. Глава 9. Ларчик с секретом. Когда ЯП пытался не пустить её с ним на обезвреживание бомбы.

Хотя бы отпуск герою по ранению выдали, и за дело заплатили. Отдохнет немного наш сыщик, и снова в бой за справедливость! И коллегу наконец обнадежил, и читать о себе опусы начал, пусть в качестве снотворного , зато целиком. Неправа Аннушка, народ должен знать героев!