Карающий огонь
Мы провели с мистером Штольманом не более двух часов в квартире Шерлока Холмса, а потом расстались на углу Кавендиш-сквер. И я не спросил его, какое решение принял русский сыщик относительно «дела Кливленд-стрит». Бумаги были изучены, и причина нашего общения себя полностью исчерпала.
Я отправился домой и попытался заняться привычными делами, уверяя себя, что мне нет дела до русского и его вендетты. Но на ум ничего не шло. Я попытался уединиться в кабинете и засесть за историю о призрачной собаке, как обещал себе с утра, но сумел написать всего лишь несколько строк. Вместо перипетий загадочной и жуткой истории мне на память приходил только розыгрыш Холмса, наблюдавшего за мной через отражение в кофейнике. Великий сыщик, несомненно, осудил бы подобную сентиментальность. Он не раз упрекал меня, что я пытаюсь втиснуть любовную историю в рассуждение о пятом постулате Евклида. Было время, я обижался на него за это. Сейчас его подначки и наши дружеские пикировки казались мне заслуживающими столь же пристального внимания, как и увлекательные подробности головоломных дел, которые распутывал детектив.
Мистер Штольман своим появлением растревожил рану, которая, как мне казалось, уже почти перестала болеть. Я усердно делал вид, что всё идёт своим чередом, что именно так я и собирался провести время. Но наступил вечер, а на бумаге остался только забавный эпизод с кофейником. И я чувствовал, эта повесть не дастся мне слишком легко. Забегая вперед, скажу, что не доволен «Собакой Баскервилей». В ней оказалось слишком мало приключений и слишком много тоски по Холмсу – тоски, которая просочилась на страницы из моего нынешнего одинокого бытия.
Сгущались ранние зимние сумерки, и я перестал бесплодно высиживать за письменным столом. В душе было так же сумеречно и пусто. Горничная звенела посудой в столовой. Я спустился туда и вспомнил про миссис Хадсон. Живи я, как и прежде, на Бейкер-стрит, нам обоим не было бы сейчас так тяжко. Не вернуться ли в нашу прежнюю квартиру? Или она будет навевать слишком горестные воспоминания?
Впрочем, воспоминания не в квартире – воспоминания во мне самом. И мне ничуть не легче здесь, чем было бы там.
Из размышлений меня вырвал какой-то резкий звук, донесшийся из моей спальни. Словно что-то упало на пол. Будь у меня кошка, я знал бы, кого винить. Но кошки я не держал.
Зато у меня был опыт нападения на нашу прежнюю квартиру, случившегося перед нашим с Холмсом бегством на континент. Гадая, кому и зачем понадобилось снова атаковать мой дом, я лихорадочно обвёл глазами столовую в поисках оружия. Револьвер мой покоился в ящике стола с тех самых пор, как я вернулся из Швейцарии. К тому же, если в окно мне кидали зажжённые шашки, он был бесполезен.
Правой рукой сжимая кочергу, левой – кувшин с водой, я поднялся по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Но ступени предательски заскрипели под ногами.
От толчка дверь резко распахнулась, и моим глазам предстал худощавый мужской силуэт на фоне незанавешенного окна. Незваный гость немедленно поднял руки. Сердце на мгновение запнулось, пропуская удар. Я знал только одного человека, способного пробраться среди ночи в мой дом, считая это чем-то естественным.
- Не стреляйте, доктор! – воскликнул голос, показавшийся мне знакомым. – Это не враждебное вторжение.
Я никогда не смог бы застрелить его из своего оружия, но почувствовал горячее желание огреть этого господина кочергой - за это мгновение, когда я снова принял его за другого.
- Что вы здесь делаете? – возмущённо воскликнул я.
- Я объясню, - смущённо ответил Штольман. – Вы позволите опустить руки?
В присутствии этого человека я не чувствовал угрозы, хотя не мог понять, возмущает или больше интригует меня его визит. Когда я потянулся за свечой, русский попросил не зажигать свет. И в этом тоже было что-то до боли знакомое.
- Вы от кого-то скрываетесь?
- Именно, доктор.
- От кого?
- Если бы я знал, - хмыкнул сыщик.
- Как это может быть? – я недовольно нахмурился.
- Кажется, меня снова приняли за вашего друга.
Я мгновенно вспомнил сегодняшний день. Мы были вместе на Бейкер-стрит. К дому подъехали в кэбе, так что мистера Штольмана могли увидеть лишь мельком. А он похож, чего греха таить!
- Получается, что за квартирой Холмса следят?
- Выходит так.
- Но кто?
- Вероятно, те же люди, что вынудили его исчезнуть, - произнеся это, русский осёкся.
Но я благодарен был ему за то, что он не произнёс слово «умереть».
- Так что произошло? – спросил я, опускаясь на стул и приглашая его сесть тоже. Кочергу свою я демонстративно отставил в сторону.
- Расставшись с вами, я довольно быстро заметил, что меня преследуют. У меня есть некоторый опыт по этой части.
- Вы их разглядели?
- Более чем, - хмыкнул русский. – Два господина уголовной наружности. Они попытались напасть в одном из переулков.
- Вы не ранены? – обеспокоился я.
- Да пустяки, - смутился ночной гость. – Царапина. Я отправил обоих в нокдаун, потом собирался привести их в чувство и побеседовать, но тут на горизонте появились констебли. А мне как-то не захотелось им объяснять, кто я и почему колочу подданных Её величества.
Честное слово, я его понимал. Холмс не раз прохаживался по поводу тупости наших «бобби», у которых голова существует только для того, чтобы носить шлем.
- А потом?
- Потом я зашёл на телеграф и отбил депешу моим родным, что не приду ночевать в гостиницу. И вломился к вам. Простите, мне просто не к кому больше обратиться за помощью.
Что ж, я его понимал. Если бы Мэри ждала ребёнка, а меня преследовали «господа уголовной наружности», я тоже сделал бы всё, чтобы не привести их к ней.
- Как вам это удалось?
- У меня есть отмычки.
Всё верно. У каждого уважающего себя сыщика должны быть отмычки. Холмс вообще использовал их вместо ключей от квартиры.
Я задёрнул шторы и всё же зажёг свечу.
- Показывайте вашу царапину!
Рана и впрямь была не опасна. Удар ножа большей частью принял на себя рукав пальто, лишь остриё, пропоров ткань, чиркнуло по предплечью. Перебинтовав порез, я сказал своему гостю:
- Вы можете расположиться в кабинете на диване.
Он заметно смутился:
- Не стоит, доктор. Я пережду до полуночи, а потом потихоньку исчезну. Думаю, что соглядатаи потеряли мой след. Едва ли я притащил их сюда за собой.
- И куда вы пойдёте среди ночи? – его легкомыслие меня возмутило до глубины души.
- Попробую вернуться к своим, - задумчиво сказал Штольман.
- Это опрометчиво, - возразил я.
- Ну, не более чем подвергать опасности вас.
Он снова был смущён. Шерлок Холмс на его месте вёл бы себя более непринуждённо. У моего друга было великолепное презрение к условностям. Он сделал бы то же, не задумываясь, находись он в такой же крайности, как Штольман.
- Дикая выходка, конечно, - кажется, русский пытался извиниться. - Но вы так напомнили мне друга… даже двоих друзей. Один из них тоже доктор – образец здравомыслия и хладнокровия.
- А другой?
- Я учил его сыскному делу. Мне их не хватает, - сказал он и смолк, словно уже совсем засмущался своей откровенности.
Что ж, мне он тоже напоминал моего друга. И я его понимал, как никто другой.
- Как они погибли?
- С чего вы взяли? – резко сказал Штольман. Кажется, он не любил пугаться, приходя от этого едва ли не в бешенство. Впрочем, он мгновенно взял себя в руки. – Когда я расстался с ними два года назад, оба были живы. Полагаю, что и сейчас они в добром здравии.
- Вы уверены?
- Случись с ними что-то, Анна Викторовна немедленно об этом узнала бы.
Я вспомнил вчерашний вечер в клубе спиритов, и в груди моей вновь вскипело возмущение. Впрочем, было ещё какое-то несоответствие, на дававшее мне обрушить на этого человека всю мою обиду. Шерлок Холмс никогда не поверил бы ни в какие потусторонние явления. А мистер Штольман? Неужели он верит?
- Вы верите в спиритизм? – спросил я его.
- В спиритизм – нет, - задумчиво сказал русский сыщик. – Но…
Это «но» я прекрасно понимал. Он хотел сказать, что верит своей жене. Это было очевидно, стоит только вспомнить, какими глазами он на неё смотрел. Когда мужчина до такой степени влюблён, он готов поверить во всё, что угодно.
- …но есть вещи, которые я не могу отрицать, - закончил он после паузы.
- Вы верите, что ваша жена разговаривает с мёртвыми?
- Я не верю, - вздохнул Штольман. – Я это знаю. Полтора года боролся с очевидным, когда она приходила ко мне в участок с очередной подсказкой от своих духов. Ну, вот она такая…
Я промолчал. Бесполезно раскрывать глаза безумцу, пусть это делает кто-нибудь другой. Шерлок Холмс, наверное, смог бы. Много раз мне приходилось быть свидетелем его беспощадности к лжецам, сколь бы высоко эти лжецы ни стояли.
Мистер Штольман намного старше своей очаровательной жены. И влюблён в неё со всей силой последней страсти. Неравный брак, в котором жена вытворяет всё, что ей заблагорассудится, потому что муж ей позволяет. Долго это не продлится. Спиритизм – ещё невинная шалость. Что-то он будет чувствовать, когда молодая женщина начнёт искать иных развлечений на стороне? Впрочем, мне случалось видеть очень неглупых людей, которые упорно не замечали, как становились рогоносцами.
Но это дела господина Штольмана. И ошеломление зрелого мужчины можно понять. Женщина была очаровательна. Я вспомнил лучащиеся восторгом глаза и открытую, солнечную улыбку: «Так это вы – тот друг, который балуется писательством и публикуется в «Стрэнд-мэгэзин»?» Получается, что миссис Штольман тоже встречалась с Холмсом и слышала от него обо мне?
Всё это было странно, тревожно и не желало укладываться в душе, царапаясь и топорщась всеми углами. Вопреки всей дикости ситуации, этот русский был мне симпатичен. А его жена…
- Анна не хотела вас обидеть, - произнёс Штольман, будто бы извиняясь.
Вот уж эту тему я точно развивать не хотел. Да и сыщик едва ли собирался сказать об этом что-то внятное. Поэтому я оборвал разговор и, пользуясь своими правами хозяина, всё же заставил его лечь в кабинете на диване. Выглядел он очень усталым, хоть и пытался это скрывать.
Когда я собирался выйти вон, русский окликнул меня:
- Скажите, доктор, я могу ознакомиться с вашим отчётом о последнем деле вашего друга?
Я достал с полки выпуск «Стрэнд-мэгэзин», в котором вышел тот печальный рассказ. Штольман поблагодарил меня и углубился в чтение прежде, чем я вышел за дверь.
Вернувшись к себе и погасив свечу, я долго ворочался с боку на бок. Сон не шёл, а я всё пытался понять, что же чувствую, оказавшись в водовороте этих непонятностей и нелепостей. Самым неожиданным для меня было то, что, кажется, я не ощущал раздражения. В мою жизнь бесцеремонно вторглись. Посторонний пролез в мой дом. А его жена пыталась влезть мне в душу. Но отчего-то я перестал на это сердиться. Напротив, в сердце затеплилось что-то похожее на надежду.
* * *
Пробудился я неожиданно бодрым, будто не крутился полночи, пытаясь освоиться в немыслимыми обстоятельствами. Давно уже я не чувствовал себя так хорошо.
Всё случившееся вчера при свете дня казалось настолько невероятным, что я на цыпочках прокрался к кабинету, желая понять, не сон ли мне привиделся. Но нет, мой гость действительно спал на диване, откинув забинтованную руку. Кажется, он не из тех, кто поднимается чуть свет. Внезапно я вспомнил, что Холмс тоже ненавидел вставать рано. За исключением тех случаев, когда он вовсе не ложился, занимаясь делом сутки напролёт.
На полу возле дивана лежал страницами вниз журнал. Я поднял его и сообразил, что это вовсе не тот выпуск, который я оставил Штольману, уходя. Кажется, перед сном он читал мой отчёт о пропаже призового скакуна и убийстве тренера. Зная, где стоят на полке журналы с моими рассказами, русский не стал церемониться. Интересно, сколько из них он прочёл, прежде чем моё повествование его сморило?
У меня вновь не получалось возмутиться его поведением. Человек, который много лет терпел общество Шерлока Холмса, ко многому привыкает. Я не стал будить моего гостя, вместо этого спустился в столовую и приказал приготовить завтрак на двоих. А пока принялся листать утреннюю «Таймс».
Мистер Штольман появился полчаса спустя. И выражение лица его было мрачным.
- Нужно было уйти ещё затемно, - сказал он, катая на щеках желваки. – Не стоит привлекать лишнее внимание этих недобитых господ к вашей квартире.
- Нужно, да чего уж тут, - спокойно сказал я, разворачивая свою газету. – Вы здесь. И вы по-прежнему нуждаетесь в помощи.
Этот человек когда-то спас Шерлока Холмса. И я чувствовал себя обязанным ему, хотя моего друга давно уже не было в живых. К тому же, за завтраком я заметил, что правую руку Штольман всё же бережёт. Должно быть, порез на предплечье его всё же беспокоил. Ничего такого, что угрожало бы здоровью, но если понадобится выхватить оружие или драться, рана будет мешать.
- Что вы намерены предпринять? - спросил я его.
Штольман покачал головой. Я уже подметил, что это означало у него недовольство или неодобрение.
- Попробую отыскать свидетелей по «делу Кливленд-стрит». Вы не слышали, что сталось с тем журналистом, который поднял шумиху?
Я знал ровно столько же, сколько и он. Об этом деле я тоже узнал из записок Холмса накануне.
- Хотите прижать лорда старыми грехами? – спросил я.
- Пока не знаю, - хмуро ответил сыщик. – Есть же что-то, чего этот господин боится. Что это были за письма, ради которых он пошёл на убийство? И зачем эти письма нужны были Галлахеру? Или организации профессора Мориарти, если уж точнее.
Звук этого имени кольнул меня в самое сердце. Я-то был уверен, что со смертью главаря преступное сообщество прекратило своё существование.
- Так вы полагаете, что полиция накрыла не всех?
- Уверен в этом, - твёрдо сказал Штольман. – И они всё ещё опасны.
- И следят за квартирой Холмса, - вспомнил я. – Но зачем?
Русский смерил меня долгим взглядом.
- Значит, они не считают его мёртвым, - ответил он как-то осторожно.
Он был прав: эта мысль тоже причинила мне боль. А потом её место в душе заняла угрюмая гордость. Шерлока Холмса нет в живых более года. Но негодяи всех мастей всё ещё боятся его, трепещут при его имени, готовы видеть его в любом незнакомце подходящей наружности.
Я попытался скрыть обуревавшие меня чувства за газетой. Внезапно взгляд мой упал на крупный заголовок в разделе происшествий: «Взрыв на Гросвенор-плейс».
- Ваша вендетта закончена, мистер Штольман, - сказал я, передавая ему «Таймс».
Сыщик изумлённо посмотрел на меня, потом взял газету и прочёл вслух:
- «Несчастный случай унёс жизнь одного из пэров королевства. Вчера в восьмом часу вечера в собственном доме на Гросвенор-плэйс погиб лорд Артур Сомерсет. Полиция считает, что причиной гибели стал взрыв светильного газа. Напоминаем, что лорд Сомерсет совсем недавно вернулся из-за границы, где провёл долгое время, путешествуя по Индии и Востоку».
- Не верю я в такие совпадения, - задумчиво сказал русский, вновь знакомо покрутив головой. – Надо бы посмотреть.
- Едем туда? – спросил я, поднимаясь.
Штольман молча кивнул, и в его взгляде я прочёл признательность. Но я никогда не оставил бы его в этих обстоятельствах. К тому же, он иностранец, и не знает города. И никогда не сталкивался с нашей полицией.
Не прошло и получаса, как мы уже катили в кэбе по улицам, затянутым утренним туманом. Хотя был уже конец марта, погода стояла холодная, а ночью падал снег. Теперь он превратился в насыщенное водой месиво, которое чавкало под колёсами и под ногами прохожих. На улицах царила утренняя суета, создаваемая молочниками, мясниками, зеленщиками, деловито снующими по улицам. Из-за тумана, ограничивающего видимость, экипаж двигался небыстро. Мой спутник сидел, опираясь обеими руками на трость, и угрюмо молчал. Взгляд у него был отсутствующий, как у человека, который напряжённо думает. Это молчание было мне привычно. Холмс никогда не делился со мной своими открытиями, предпочитая выложить их в самом конце. Натуре моего друга была присуща изрядная доля артистизма, он любил пышные эффекты и изрядно забавлялся моим изумлением. Таков ли был мистер Штольман? Во всяком случае, сейчас он ломал голову зря. Шерлок Холмс учил, что не стоит теоретизировать, не имея фактов.
Вырвавшись из Кенсингтона, кэб покатил на восток, ускоряя ход. Среди аристократических особняков Белгравии не было толчеи торгового люда, отчего кварталы, тонущие в тумане, казались вымершими. Нас поглотила тишина, нарушаемая только скрипом колёс да чавканьем снега под копытами лошади.
Внезапно мистер Штольман оживился и с силой втянул воздух носом. Я тоже почувствовал запах гари, тревожащий, отвратительный чад остывающего пожарища. В тот же миг кэбмен обернулся на козлах:
- Приехали, ваши милости!
Я расплатился и ступил на раскисшую дорожку вслед за Штольманом, который уже склонялся к земле, силясь разглядеть там какие-то следы.
Дом номер 821 был расположен в глубине небольшого парка, окружённого высокой кованой оградой. Белый особняк с портиком и колоннами, должно быть, смотрелся настоящим аристократом в окружении домов из красного кирпича. Впрочем, сейчас от былого великолепия осталось слишком мало: взрыв вынес стёкла вместе с рамами, на месте рухнувшей крыши торчали обугленные стропила.
Я замер за спиной у Штольмана, чтобы не наследить сверх того, что уже оставили после себя полицейские и пожарная команда. Но сыщик уже разогнулся и кивнул мне:
- Пойдёмте, доктор. Ничего мы здесь не разглядим.
Шерлок Холмс тоже не раз сетовал на то, как затаптывали дорожку к месту преступления наши доблестные стражи порядка: «Словно стадо буйволов пробежало!»
Шагая за ним следом, я вдруг подумал, как объясню его появление полицейским. Инспектор Лестрейд иногда болезненно реагировал на вмешательство детектива-консультанта, хотя порой приходил сам за советом. Он был нередким гостем на Бейкер-стрит. Этелни Джонс - самодовольный болван, который вовсе никого не слушает. Самым покладистым был инспектор Грегсон. Хорошо бы, чтобы дело расследовал именно он.
Впрочем, полиция, вероятно, не видела в гибели лорда чего-то особенного, так что даже любопытствующих не отгоняла. Возле самого дома оказалось полтора десятка зевак, да ещё какой-то господин с фотографической камерой.
Штольман легко и стремительно взбежал на крыльцо, но дорогу ему заступил высокий и крепкий полисмен:
- Сюда нельзя, сэр!
Кажется, этот парень был мне знаком. Где-то мы встречались во время многочисленных расследований Холмса.
- Всё в порядке, мистер Макферсон, - сказал я, выходя вперёд. – Это со мной.
- Это вы, доктор Ватсон? – приветливо улыбнулся констебль. – Вот не ждал вас встретить после того, как…
Добрый малый осёкся и сочувственно поглядел на меня.
- Это мистер Штольман, детектив из России, друг Шерлока Холмса. Кто сегодня на месте?
- Инспектор Грегсон, сэр. А вам непременно туда надо? Вроде, всё понятно уже. Газ взорвался, так-то.
Штольман недовольно покрутил головой. Не устраивала его эта ясность. Впрочем, констебль Макферсон не стал нам дальше препятствовать, и мы вошли в дом. Точнее в то, что от него осталось. Взрыв был очень силён, разбушевавшийся огонь распространился по всему особняку раньше, чем прибыла пожарная команда.
Сильнее всего пострадала гостиная, посреди которой на полу я увидел жуткий обгорелый скелет. Мне не пришлось встречаться с лордом Сомерсетом при жизни, но я уверен, что и мистер Штольман не сумел бы опознать его в этих обугленных останках.
Навстречу нам, припадая на правую ногу, шагнул инспектор Грегсон, тоже изрядно удивлённый моим появлением:
- Доктор, вы?
- Что здесь? – деловито спросил я, не позволяя ему усомниться в моём праве находиться здесь. Словно за моей спиной по-прежнему стоял Шерлок Холмс.
- Несчастный случай, - поморщился инспектор. – Неисправность аграндовой горелки.
- Вы уверены? – спросил Штольман, наклоняясь над перекрученным месивом обгорелых латунных патрубков, бывших когда-то газовой люстрой, и пошевелил обломки тростью.
- Абсолютно! – заявил детектив из Скотланд-Ярда. А потом воззрился на русского, как на призрак.
Мне пришлось снова представить его, как друга Шерлока Холмса. Если бы мне задали вопрос, зачем я привел его сюда, мне было бы трудно на него ответить.
- Вы опознали тело? – продолжал допытываться Штольман, склоняясь над останками.
- Какое там! – досадливо поморщился Грегсон. – Сами видите. Но горничная сказала, что хозяин отужинал и поднялся в гостиную. Должно быть, попытался зажечь свет и… Утечку проморгали. Эту люстру уже чинили с утра, как утверждает дворецкий. Лучше бы сразу её заменили.
Штольман снова нахмурился и замер, задумчиво глядя на обломки злополучной горелки. Я не мог понять, что его смущает. Грегсон тоже отошёл, уверенный, что не найдёт здесь больше ничего интересного и сделал знак своим подчинённым. Двое констеблей переложили на носилки то, что осталось от хозяина дома и накрыли его простынёй.
Я подошёл к русскому, пытаясь понять, что именно его смущает. Картина выглядела совершенно ясной.
- Что вам не нравится? – спросил я его.
- Совпадения не люблю, - ответил сыщик. – Утром люстру чинили, а вечером она взорвалась.
- Ну, так это естественно, - попытался возразить я. – Она была неисправна. Ваша миссия закончена. Место людского правосудия занял карающий огонь.
Штольман снова недовольно покрутил головой.
- Не уверен. А ещё я не уверен в том, что это Сомерсет, - он кивнул вслед констеблям, уносящим тело погибшего.
- Почему?
- Потому что от меня на родине тоже остался обгорелый труп.
Это было вовсе непонятно. Не хочет же он сказать, что Артур Сомерсет инсценировал собственную гибель? С какой целью?
- Яша, это точно он!
В чёрном проёме сгоревшей двери, совершенно неуместный в этом страшном месте, возник изящный женский силуэт. Миссис Штольман шагнула нам навстречу, и вид у неё был тревожный и решительный.
Содержание Следующая глава
.
))
