Духи миссис Штольман


 
Явление прекрасной дамы было столь неожиданным, что не успели отреагировать не только мы, но и полицейские, выносящие тело. Они столкнулись с русской леди прямо в дверях. Я не успел даже испугаться того, что сейчас произойдёт.
Но ничего не произошло. Супруга сыщика невозмутимо посторонилась, едва бросив взгляд на изуродованные останки, которые угадывались под простынёй. Честно говоря, я ещё не видел женщины, которая бы реагировала на столь чудовищную ситуацию подобным образом. Кроме одной, пожалуй, но в тот момент я не мог вспомнить, кого вдруг напомнила мне миссис Штольман.
Потом меня посетила досадливая мысль, что юная дама столь бездушна, что её не волнует даже такая ужасная смерть. Она посещает места преступлений с хладнокровием, присущим всем любопытствующим зевакам, привлекаемым зрелищем человеческих катастроф. И муж ей это позволяет. Во всём этом было что-то настолько отталкивающее, что меня передёрнуло.
За спиной юной леди появился её цыганистый дядюшка, а позади угадывался ещё один мужской силуэт. В дверях снова возникла вынужденная толчея, но едва носилки вынесли, миссис Штольман стремительно кинулась к мужу, обхватила его за шею и прижалась всем телом.
- Да всё в порядке, - пробормотал сыщик как-то виновато и легонько поцеловал жену в висок.
- Ну как это называется, Яков Платонович? – обиженно выдохнула молодая женщина, утыкаясь ему в плечо.
В этом возгласе прозвучала почти детская искренность, но он совсем не походил на каприз избалованной барышни, какой я успел её счесть. Ощущение сходства с кем-то знакомым ещё усилилось, но я не мог уловить, кого мне напомнила эта девушка. Странным было, что та, с кем я пытался её сравнить, не вызывала у меня ни возмущения, ни отторжения.
А ещё я понял, что поторопился с выводами о чете Штольман, нарисовав себе картину неравного брака по расчёту зрелого мужчины со взбалмошной красоткой. Кажется, чувства в этой паре были глубоки и взаимны. Я ошибся и в том, что приписал женщине хладнокровие при виде смерти. Теперь я отчётливо понимал, что она едва ли видела эти останки, поглощённая мыслью о том, что муж её, не явившийся ночевать, жив и благополучен. Было ясно, что она ни на минуту не заподозрила, что сыщик проводил время неподобающим образом. А вот за жизнь его очень волновалась.
- Что с рукой?
От глаз миссис Штольман не укрылось ранение сыщика.
- Это вам духи подсказали? – попытался отшутиться тот с кривоватой ухмылкой.
- Нет, распоротый рукав пальто, - сердито ответила женщина, отстраняясь от него и поворачиваясь спиной.
Сыщик ещё раз виновато вздохнул, но не двинулся с места. Кажется, он совсем забыл о деле, которое привело нас сюда, поглощённый выяснением отношений со своей очаровательной супругой. Неужели Холмс был прав, говоря, что нежные чувства противоположны трезвому аналитическому уму?
Я ошибся ещё раз, предполагая в этой девушке рассудочность. Вот уж чего, пожалуй, не было вовсе. Просто я не видел ещё женщин столь прямых и порывистых, не умеющих скрывать ни одно движение души. Только что она всем своим существом глубоко волновалась за мужа. А теперь столь же сильно обижалась на него. Кажется, эмоция заполняла миссис Штольман целиком, не оставляя места для какой-то иной мысли или чувства.
За те короткие мгновения, что миссис Штольман успела поцеловать мужа, перестать волноваться за него и вконец обидеться, в обгорелые руины гостиной проник мистер Миронов в компании какого-то молодого азиата. Азиат тут же замер в дверях с недвусмысленной готовностью часового. Кажется, это был телохранитель странной русской компании. И хотя я не видел его оружия, можно было не сомневаться, что этот парень вооружён до зубов.
- Как вы узнали? – отрывисто бросил Штольман, с усилием отводя взгляд от гневающейся жены и обращаясь к дядюшке.
- Сомерсет приходил, - ответствовал тот непривычно коротко. Прозвучало это тем несуразнее, что сегодня мистер Миронов вовсе не манерничал и не пытался произвести впечатление.
- И адрес назвал? – кажется, Штольман тоже начал на что-то злиться.
- А вот нет! – иронически отозвался «русский медиум». – Адрес мы в «Таймс» прочли.
- Это было обязательно, Пётр Иванович, сюда приезжать? – сквозь зубы процедил сыщик. И кивнул в сторону жены.
Дядюшка только молча пожал плечами, намекая, что есть обстоятельства не в его власти. Кажется, я имел несчастье наблюдать семейную ссору. Впрочем, и ссорились эти люди как-то странно.
- Не с чего волноваться, - досадливо сказал Штольман, вновь покосившись на рассерженную жену.
- Да? – миссис Штольман развернулась с каким-то свирепым выражением лица и требовательно воскликнула. – Дядя!
Русский медиум, насмешливо прищурившись, вынул из кармана модного клетчатого пальто какую-то газету. Сыщик развернул её, сердито хмуря брови. Я подошёл ближе. Кажется, никто в этом эксцентричном семействе не укорил бы меня за излишнее любопытство.
Газета была дешёвым бульварным листком, которые издаются с невероятной скоростью, изобилуют глупейшими сенсациями, но изредка сообщают ценные сведения. Шерлок Холмс начинал читать подобное, когда его великолепный мозг бунтовал в отсутствие работы.
Изрядную долю первой полосы занимал кричащий заголовок: «Великий детектив вернулся на Бейкер-стрит?» Я вздрогнул. Под заголовком была размещена фотография, несомненно, сделанная на пороге нашей квартиры, когда мы с мистером Штольманом заходили туда накануне. Лица русского на снимке было не разобрать. Кажется, фотограф нажал на спуск в тот самый момент, когда сыщик повернулся к нему спиной.
Я понял, что газетка была из тех, что развлекают досужих простаков рассуждениями о том, что Холмс чудесным образом спасся. Помню, как впервые прочёл подобное, как задрожал, услышав крик мальчишки-газетчика, выкликающего имя моего друга. В этих домыслах не было ни слова правды, но со временем я перестал сердиться, поняв, что их сочиняют те, кому тяжело примириться с ужасной истиной. Эти люди никогда не знали Холмса, но их мир опустел, когда его не стало. И они баюкают себя сказками о том, что он жив и непременно когда-нибудь вернётся.
Мистер Штольман прочёл всю полосу и теперь пребывал в глубокой задумчивости.
- Ну? – нетерпеливо спросила его жена.
- Что? – недовольно отозвался сыщик.
Дядюшка поспешил вмешаться в разговор, выполняя роль рефери:
- Яков, ну не станешь же ты уверять, что после этого у нас не было оснований волноваться. Если тебя опять приняли за Шерлока Холмса, боюсь, нам пора покинуть этот прекрасный остров. И как можно скорее. Тем более что дела, державшие нас здесь, полностью завершены, - он развёл руками, демонстрируя разгром, царящий в особняке  лорда Сомерсета.
- Не уверен, - снова пробормотал Штольман.
В этот миг меня посетила новая мысль:
- Получается, что за квартирой Холмса следят?
- Получается, доктор, - мрачно подтвердил русский сыщик.
Миссис Штольман вдруг решила сменить гнев на милость. Она подошла, взяла мужа за руку и пристально заглянула в лицо.
- Яша, что?
- Не знаю пока, - поморщился детектив. – Интуиция.
Потом вдруг привлёк жену к себе и замер, не то целуя её висок, не то просто вдыхая запах волос. Это было слишком откровенно и совсем не предназначено для чужих глаз. Эти двое в своей тревоге и нежности словно забыли, что находятся здесь не одни.  Нет, это вовсе не выглядело фривольно. У кого-то другого – возможно, но они были слишком серьёзны, слишком искренни. И всё же я отвернулся. Мне опять не давало покоя ускользающее сравнение. Сейчас юная русская леди ещё больше походила на… Я не мог вспомнить. Мог только поклясться, что дама была не русской. И вовсе не юной. И уж точно не целовалась в моём присутствии.
Я снова не успел додумать свою мысль до конца. Меня прервал голос сыщика:
- Аня, что сказал Сомерсет?
- Ничего он не сказал, - с лёгкой досадой произнесла миссис Штольман. – Ухмыльнулся противно, а потом показал какую-то гостиную.
- Какую гостиную? – озадаченно спросил её муж.
- Не знаю. Какую-то странную.
- Мы так и будем здесь торчать? – прервал их иронический вопрос дядюшки Петра Ивановича. – Яков, хочу тебе напомнить, что снаружи зевак полно. И даже какой-то субъект с фотокамерой.
Не знаю, что на меня нашло в этот миг. Возможно, это тоже была интуиция.
- Едемте ко мне, - решительно заявил я.
Самое удивительное, что русские не посчитали это странным. Сама ситуация была - невероятнее некуда.
Штольман поднял воротник пальто, надвинул шляпу на глаза и сказал своему азиату:
- Карим, экипаж найди. Подгони к подъезду.
Телохранитель молча кивнул и исчез. Но очень быстро возник вновь, восклицая нечто непонятное:
- Якоп-мырза, Анна-апай, алға! Арба here. Возле дом стоит. Екі арба.
Смышлёный азиат подогнал к подъезду два кэба, сообразив, что всей компанией мы точно не поместимся в один. В итоге я со Штольманом и его женой оказался в одном экипаже, а дядюшка Пётр с телохранителем – в другом. Карим проявил смекалку и в том, как оберечь своего патрона от соглядатаев. Когда мы оказались на пороге, он тронул констебля за рукав:
- Эй, аскер! Тhis man takes pictures. This cannot be. (Этот человек делает снимки. Это запрещено.)
Не знаю, какие распоряжения получил Макферсон, но после слов азиата он, словно очнувшись, сунул в рот свисток и двинулся к фотографу, размахивая руками. Фотограф, явно принадлежащий к племени вездесущих репортёров, поспешил ретироваться со своей камерой, а мы беспрепятственно разместились в кэбах и покатили обратно в Кенсингтон.
Оказавшись в своей гостиной в сопровождении этой своеобразной компании, я на миг ошеломлённо подумал о том, что же творю. Но события уже влекли меня за собой, не давая времени на передышку. Я отдал распоряжение о чае заглянувшей в комнату горничной, а потом беспомощно оглянулся, пытаясь сообразить, что будет дальше.
Кажется, замешательство испытывал не я один. Штольман мрачно сдвинул брови, над чем-то напряжённо размышляя. Зная, что сыщику не стоит мешать, когда он занимается дедукцией, я принялся исполнять роль хозяина и предложил чаю прекрасной леди и сигары дядюшке Петру. На этот раз я не ошибся в своих умозаключениях. Мистер Миронов от табака не отказался.
Карим устроился сбоку от окна и наблюдал за улицей, прищурив свои и без того узкие глаза. Мистер Штольман явно сделал ошибку накануне, не взяв этого парня с собой. Впрочем, вероятно, он предпочёл оставить под охраной надёжного телохранителя свою жену.
Последняя же явно  не была приучена, подобно мне, не мешать размышлениям детектива. Она наблюдала некоторое время, потом подошла к мужу и взяла его за руку.
- Мне вызвать Сомерсета?
- Думаешь, он скажет что-то ценное? – с сомнением сощурился сыщик.
Женщина невозмутимо пожала плечами.
- Ну, зачем-то же он приходил. 
Штольман ничего не ответил, просто встал позади жены и обнял руками её выступающий живот. Вот это выглядело уже чрезмерной вольностью. Если бы не сосредоточенное выражение лица у обоих.
Я понятия не имел, что вытворяют спириты, имитируя призвание духов. Кажется, для этого нужны были какие-то вертящиеся столы или спиритические доски. У миссис Штольман всё выглядело намного проще.
- Дух Артура Сомерсета, явись! – повелительно произнесла она.
А в следующий миг произошло нечто странное. Неожиданный сквозняк колыхнул пряди волос на висках, выбившиеся из её причёски, хотя я поклялся бы, что в наглухо закупоренной комнате не было ни малейшего дуновения. Леди-медиум замерла со странным выражением лица, глаза расширились, лицо побледнело и покрылось капельками пота. Мгновение спустя она сделала вдох, словно выныривала из глубины, и осела на руки мужу, успевшему её подхватить.
- Воды! – встревожено воскликнул Штольман.
Я подал стакан, пытаясь понять, что означали все эти симптомы. Ясно было, что за эти краткие мгновения женщина пережила сильное напряжение, почти лишившее её сил.
- Что, Аннет? – восклицал мистер Миронов, склоняясь над племянницей. – Что ты видела?
Но девушка отрицательно замахала рукой, жадно припав к стакану с водой. Лишь выпив его целиком и восстановив дыхание, она сумела вновь заговорить.
- Ну, он приходил. Не сказал ничего конкретного, но показал больше, чем в прошлый раз. И так нехорошо он ухмылялся.
- Что показал? – подались к ней муж и дядя.
Я поймал себя на том, что подался тоже. Всё происходящее ошеломляло, и я почти успел забыть, что не верю ни в каких духов.
Анна покачала головой, словно в чём-то сомневаясь:
- Кажется, это был момент его смерти, но я не уверена. Потому что его не было в моём видении.
- А что было? – осторожно осведомился Штольман.
- Это снова была та странная гостиная. Сумерки, становилось темно. Вошла пожилая женщина и попыталась зажечь свет. А потом взрыв. Мне очень жаль эту женщину, она была очень милая, - лицо жены детектива и впрямь выражало искреннее сожаление.
А вот на лице её мужа поселилось какое-то напряжённое выражение, словно он был близок к разгадке.
- Анна Викторовна, вы нарисовать сможете? – дрогнувшим голосом внезапно спросил он.
- Конечно, могу, - удивлённо произнесла она и оглянулась на меня.
Я вынул из бюро несколько листов бумаги и карандаш, пытаясь понять, почему всё это делаю. А в следующий миг русская леди уже сосредоточенно рисовала. Её муж стоял рядом, глядя через плечо художницы. Потом вдруг вздрогнул всем телом, выхватил лист у неё из-под рук, а в следующее мгновение бросился бежать, на ходу проверяя револьвер.
- Здесь будьте! – бросил он на ходу. – Карим, за мной!
Недоумевая, что могло вызвать такую реакцию, я поднял рисунок и замер, холодея. В незаконченном эскизе недвусмысленно проступали очертания нашей гостиной на Бейкер-стрит.

* * *
Я едва успел вскочить в экипаж, который Штольман поймал, бросившись лошади наперерез. Кровь бешено колотилась в висках, и порой мне казалось, что кэб едет слишком медленно, что я сам бежал бы куда быстрее. Штольман тоже не мог усидеть на месте, мы в две глотки кричали, разгоняя людей с дороги, а кучер, заразившись нашим волнением, гнал что есть мочи. И всё же сумерки наступали неумолимо.
Сыщик не стал тратить время, открывая входную дверь – он просто вышиб её ногой. На лестнице было уже совсем темно, но он летел через три ступеньки, словно знал эту лестницу так, как знал её я, проживший здесь немало лет. Я же вдруг споткнулся, а потом у меня на миг ослабели ноги, когда я понял, что потерял его из виду. И что в любой момент может раздаться взрыв.
Воля кричала непослушному телу, что это мой дом, что я должен его спасти. И предательская слабость отступила. Я влетел в гостиную в тот самый миг, когда Штольман отшвырнул миссис Хадсон, стоявшую с коробком спичек возле аграндовой горелки. Отшвырнул вместе с этим коробком. А потом в один прыжок подскочил к окну и поднял раму. В комнату ворвался сквозняк вперемежку с каплями ледяного дождя. И всё замерло.
Какое-то время я слышал лишь наше запалённое дыхание да стук дождевых капель по карнизу. Потом наша квартирная хозяйка зашевелилась и возмущённо произнесла:
- Что это значит, доктор Ватсон?
Своё негодование она законно обращала на меня, ведь это я привёл к ней в дом сумасшедшего русского. Я даже не стал возражать, пребывая в полном ошеломлении. Только что я поверил в видения спиритки, утверждавшей, что нашу с Холмсом квартиру собираются взорвать. А теперь силился понять, почему я это сделал. Наверное, потому что миссис Штольман никогда не была на Бейкер-стрит.
На лестнице снова послышались торопливые шаги, и неугомонная жена сыщика пулей влетела в сумеречную гостиную, сопровождаемая своим авантюристом-дядюшкой. Словно ей не было настрого запрещено это делать. Одним взглядом оценила обстановку, а в следующий миг кинулась поднимать охающую старушку:
- Вы не расшиблись? Простите, ради бога!
Миссис Хадсон пребывала уже в полном недоумении. Эту молодую женщину она видела впервые в жизни и не могла взять в толк, почему прощения просит она, а не русский, бесцеремонно швырнувший её на пол.
В комнате становилось всё холоднее, но Штольман не закрывал окно. Дядюшка Пётр подошёл к нему и серьёзно спросил:
- Как думаешь, газ уже рассеялся? Нужно зажечь хоть какой-нибудь свет. Вот так пожалеешь о Затонске, где в лучших домах стараниями господина Яковлева давно светят безопасные лампы Эдисона, - добавил он после паузы с некоторой гордостью.
Признаться, в этот миг я тоже пожалел, что миссис Хадсон не провела себе в дом электричество. Газ, конечно, дешевле, но ситуация убеждала, что у ламп накаливания есть свои преимущества.
Штольман опустил люстру до самого пола, силясь рассмотреть что-то в сгустившейся темноте.
- К счастью, миссис Хадсон не успела открыть вентиль, - пробормотал сыщик.
В комнате становилось уже холодно, как на улице. Даже если в доме произошла утечка, концентрация газа была уже далека от смертельной.
- Анна, выведи миссис Хадсон, - скомандовал Штольман.
Молодая женщина сосредоточенно кивнула и увела совершенно обескураженную старушку, ласково её поддерживая. Только на пороге тревожно оглянулась на мужа. Тот лишь успокоительно кивнул ей в ответ. Я принёс керосиновую лампу, и мы втроём склонились над злополучной люстрой.
- Ну, так и есть! – в досаде воскликнул сыщик, показывая нам предохранительную колбу. – Сухо, как в Сахаре.
Водяная пробка, которая защищает подвижное сочленение от утечки газа, отсутствовала полностью. Я не мог себе представить, чтобы миссис Хадсон, всегда пристально следившая за этим, допустила подобную забывчивость и не вызвала рабочего устранить неисправность. Как же случилось, что смертельная опасность нависла над ней в этом доме, который я давно привык считать своей несокрушимой крепостью?
- Вот теперь я уверен, что всё это не случайность, - угрюмо сказал сыщик.
На лестнице вновь заскрипели половицы, в комнату осторожно вернулась наша квартирная хозяйка, вполне пришедшая в себя. Миссис Штольман, сопровождавшая её, кажется, уже завоевала полное её доверие.
Моё, впрочем, тоже. Как бы я ни относился к спиритизму, наша добрейшая хозяйка была спасена сегодня только вмешательством этой странной женщины, неведомым образом предсказавшей опасность. Я не знал, во что я верю. Но, кажется, я верю миссис Штольман.
Анна заботливо усадила старушку в покойное кресло и подала ей стакан воды. И в этот миг я вдруг понял, кого она мне напоминает. В чертах лица, в манерах не было ни малейшего сходства, но всё же русская девушка-медиум неуловимым образом походила на Флоренс Найтингейл, которую мне случилось однажды увидеть в пору моей учёбы в Нетли. Эта замечательная женщина, уже тогда немолодая, посетила школу военных хирургов. Я штудировал её «Заметки о факторах, влияющих на здоровье, эффективность и управление госпиталями британской армии». Мне случалось встречаться с солдатами, пережившими Крымскую кампанию только благодаря ей. Все они боготворили «леди со светильником», вспоминали, как она обходила лазарет по ночам и склонялась к раненым, согревая их заботой и любовью. Эту спокойную любовь ко всему сущему я увидел тогда в лице великой медсестры. Её трудно было не заметить, сколь ни мимолетна была наша встреча.  Такое же выражение я узнал сейчас в ясных глазах этой странной русской девушки.
Пока её муж обследовал газовые рожки на предмет неисправностей, она тихо и послушно сидела подле старушки. Кажется, миссис Штольман готова была принять любое наказание за своё ослушание. Ясно было одно: выдворить её отсюда муж не сможет никакими силами. Она никогда не даст ему рисковать в одиночку.
Тем временем, миссис Хадсон уже достаточно овладела собой, чтобы стать той «квартирной хозяйкой Шерлока Холмса», которая порой так поражала меня. Поразила и на этот раз, обернувшись к сыщику и сообщив ему:
- Вы можете не волноваться за газовые рожки. Рабочий чинил только люстру в гостиной. Остальное должно быть в порядке.
Штольман сосредоточенно кивнул, возвращаясь к нам. Кажется, его осмотр подтвердил эту истину.
- Завтра наведаемся в газовую компанию, - пробормотал он. - Надо узнать, что это за рабочий такой.
И все мы угрюмо замолчали, в полной мере переживая тот ужас, которого нам каким-то чудом удалось избежать.
- Ну, я же говорила, что в этой гостиной есть что-то странное! – вдруг весело воскликнула миссис Штольман. И указала на сигары Холмса, торчащие в ведёрке для угля.
 

 
Содержание        Следующая глава
 

Скачать fb2 (Облако mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)