Глава Шестнадцатая

     
Ноубл едва заметно вздрогнул, и дуло револьвера отклонилось от девочки. Воспользовавшись заминкой, Сандра нагнулась и юрким зверьком нырнула в сторону, где скорчился у стены Энди и замер растерявшийся Эллиот.

Алан не попытался удержать возможную заложницу. Напротив, подчеркнуто спокойно разжал пальцы, и револьвер глухо стукнулся о доски пола. Ноубл же поднял руки и улыбнулся прежней улыбкой – усталой и всепонимающей.
- Господа, господа! Вы должны понимать, что это – страшное недоразумение! Увы, я и сам не догадывался о роли Александра в этом деле. Понял только сегодня и попытался его остановить.

Холмс увидел, что ребята за спиной Нобула медленно отползают назад, таща за собой Энди. Насколько серьезно он ранен? Но это потом, все потом, сейчас нужно обезвредить убийцу.  Дети скрылись за громоздким, покосившимся шкафом: теперь Ноубл до них не доберется.

Эллиот впал в состояние сна наяву. Потому этого не могло быть – лучший друг, окровавленный, раненый их общим приемным отцом. И Сандра на мушке у доктора  быть не могла. А вот такой знакомый, ровный, доброжелательный голос Ноубла, убеждавший в своей невиновности так походил на правду!

- Эллиот, не спи! – зашипела Сандра. Она уже была рядом, обхватила под мышками Энди и пыталась тащить. – Помогай!
Эллиот вздрогнул и послушно вцепился в рубашку друга.
- Туда, за шкаф! – продолжала командовать девочка, видя, что сам Эллиот на это неспособен.

Ноги Энди заскребли по пыльному полу разбитыми ботинками. Тащить было тяжело и неудобно, но лучше хоть какое-то дело, чем то, что происходило в заброшенном доме. Это невозможно было принять и осмыслить.

Уже надежно укрытые громоздкими развалинами шкафа, друзья опять услышали выстрелы и шум борьбы. Кажется, на помощь Ноублу явился кто-то еще. Эллиоту даже показалось, что он слышит голос  вроде бы выведенного из игры Карпентера.

Алое пятно на животе Эндрю становилось все больше. Сандра сдернула передник и приложила его к ране. Очень скоро и на нем проступила кровь.

Эллиоту вовсе не почудилось – Александр Карпентер  действительно ввалился в комнату вместе с двумя незнакомцами. Это были сектанты нижнего ранга, молодые и спортивные, но законная власть оказалась сильнее. После бурной, но короткой схватки, борцы с «богопротивными отродьями» лежали на полу и в наручниках. Доктор Алан, схлопотавший от Шерлока Холмса огромный синяк под левым глазом, вскоре к ним присоединился. Во взоре поверженного Ноубла уже не было ничего доброго и понимающего. Из разбитого носа текла кровь – это постарался инспектор Гленн.

Когда сопротивление мерзавцев свелось к ругани сквозь зубы и бесплодным попыткам освободиться от наручников, Холмс медленно двинулся к противоположной стороне комнаты.

*  *  *

Из-за груды досок, некогда бывших шкафом, доносился срывающийся голос Сандры:
- Энди!  Эллиот, помоги, уже весь передник вымок!
- Но я...
- Рубашку снимай!

Чувствуя неприятный холод внутри, Холмс заглянул за "баррикаду".
Эндрю лежал на спине, бледный до синевы, с закрытыми глазами. Сандра прижимала к его животу перекрученный ком передника, ткань которого насквозь пропиталась темной кровью. Эллиот, стоявший рядом на коленях, с треском дернул рубашку. Вырванные "с мясом" пуговицы дробно застучали по полу.

- Эндрю... – неслышно выдохнул сыщик, одновременно опускаясь на пол рядом с сыном и выхватывая рубашку у Эллиота.

Пока он быстро и плотно перевязывал рану, Сандра придерживала голову мальчика. Она осторожно дотронулась до щеки Энди, но от руки там остался темный мазок.
- Ой... – девочка отдернула ладонь. А рядом с непрошенным пятном вдруг шлепнулась прозрачная капля.
- Женщины... – почти прежним тоном отозвался Эллиот.
- Помолчи, мужчина. Сам перестань трястись.

Холмс осторожно поднял на руки сына. Тот не вскрикнул, не открыл глаз. Сквозь новую повязку опять проступили пятна.
- Держись, Энди, только держись, – тихо попросил отец.

Веснушки на вздернутом носу мальчика казались черными, совсем как в тот день, когда состоялся первый горький разговор об отцовстве. Если бы можно было выбирать! Пусть бы Энди так и не принял его, обвинял и ненавидел, но не было бы этой раны, через которую уходила жизнь.
- Мистер Холмс, вам помочь? – шагнул вперед, потирая ушибленную руку, Гленн.
- Раненых необходимо доставить в приютский лазарет, к Уотсону, – отрывисто бросил сыщик. – Пусть кто-нибудь перенесет в экипаж Уотерса. Я отправляюсь с ними. Арестованные пока будут здесь.

*  *  *

Маленькая приемная лазарета резала глаза чистотой и белизной в падавших из окна лучах яркого солнца. Эллиот не понимал, как может светить солнце сейчас, когда один из лучших людей в мире превратился в чудовище, когда его друг ранен и умирает. Да, умирает, ведь столько крови вытекло, несмотря на передник и рубашку. Эллиот снова с ужасом посмотрел на свои ладони, перепачканные бурыми пятнами.
- Это я виноват…
- Прекрати! – чуть встряхнула товарища Сандра.

Эллиот с недоумением посмотрел на подругу. Он совершенно не ожидал от впечатлительной Сандры такого спокойствия, а от себя – истерик. Но «быть мужчиной» никак не получалось. Мальчика трясло, а голос предательски сипел от еле сдерживаемых всхлипов.

На самом деле глаза Сандры тоже подозрительно блестели, а цвет лица мог соперничать с отбеленной простыней. Но девочка сумела загнать переживаемый ужас поглубже, потому что должен же хоть кто-то помочь Эллиоту, Энди, и ответить на вопросы? Потому что даже мистер Холмс был явно не в лучшем состоянии.

Сыщик замер у окна, не отводя пустого взгляда от двери, за которой находился его сын. В голове крутились слова Уотсона: «Большая кровопотеря. До госпиталя не дотянет, нужно оперировать сейчас. Не проникающее». Хорошо, что сестра Рэдфорд была на месте и без лишних вопросов приступила к делу. Была обработана рана Уотерса, и сейчас шла борьба за жизнь Эндрю Ноубла.

Эндрю, только что найденный, только что поверивший своему отцу, протянувший руку дружбы. Холмс закрыл глаза. Зачем обрести, чтобы потерять? И как сказать об этом Эстер?

Хлопнула входная дверь. На пороге возникла, тяжело дыша, женщина, с растрепанным рыжим узлом волос: леди Гоут уже все знала. Она ринулась к Холмсу, даже не заметив Эллиота и Сандру.
- Он жив?! – выкрикнула она, хватая сыщика за рукав. – Что с ним?

Кажется, в глазах собеседника она не прочла ничего утешительного. Потому что опустила руки, и одними губами прошептала:
- Я хочу его видеть. Сколько… сколько ему осталось?
- Я не знаю.
- Доктор Уотсон сказал – большая кровопотеря, – не вовремя очнулся Эллиот, которого не успела остановить Сандра.

Эстер пошатнулась и опять ухватилась за руку Холмса.
- Это несправедливо, – прошептала она. – Он только что нашелся! Так не должно быть! Шерлок...

Она с мольбой посмотрела на сыщика. Как маленькая девочка, уверенная, что друг способен спасти от любой беды. Только друг сейчас сам проваливался в бездонный черный колодец. И девочке ничего не оставалось, как обнять его, утешая.
Медленно и осторожно, точно просыпаясь, Холмс обнял ее в ответ.

Прошло десять минут или десять часов – никто из присутствовавших не смог бы сказать точно. Наконец, двери операционной со скрипом отворились, и донельзя утомленный Уотсон шагнул в приемную.

Эстер, отпрянув от сыщика, с ужасом смотрела на измученное лицо доктора, ища в нем подтверждение самым дурным предчувствиям.
- Он умер? Да?
Кратчайшее мгновение до ответа могло выбелить волосы обоих родителей.

Уотсон провел ладонью по лбу, словно надеясь стереть усталость.
- Нет-нет, что вы! Эндрю жив. Ему повезло, как и мистеру Уотерсу. Жизненно важные органы не задеты, брюшина не повреждена, только мышцы, кожа. Да и то не все.
- Но вы сказали, он потерял много крови? – не веря счастью, переспросила Эстер.
- Артерии задеты, миссис Гоут, так и должно было быть. Но, тем не менее, мы успели. Так-так, стойте!

Предупреждение оказалось своевременным – и дети, и взрослые дружно шагнули вперед, словно собирались приступом брать маленькую белую дверь за спиной доктора.
- Не все сразу, – продолжал Уотсон. – И лучше не прямо сейчас. Эндрю очень ослаб, к тому же не закончилось действие хлороформа. Сейчас мальчик спит и нуждается в полном покое.
То же самое необходимо сообщить и леди нашего Уотерса. Навестить можно, но не раньше завтрашнего дня.
- Пожалуйста, – молитвенно сложила руки Эстер, – я только взгляну на Эндрю! Я даже не подойду, обещаю.
- Мы оба взглянем, – тихо, но уверенно произнес Холмс.
Уотсон вздохнул, кивнул и молча шагнул в сторону. Увы, Эллиоту и Сандре проскользнуть в палату уже не удалось.

*  *  *

Следующим утром лазарет встретил сыщика той же картиной – живым, но все еще не очнувшимся Эндрю. Уотсон заверил друга, что мальчик скоро придет в себя
- Можете мне поверить: его жизнь вне опасности.

Холмс кивнул. Прочувствованные речи говорить не хотелось, да сыщик и никогда не был к ним склонен. Страх отпустил, а на язык просились совершенно другие слова. Но предназначались они отнюдь не для Уотсона, и не для Энди.
- Пожалуйста, Уотсон, будьте с ним рядом. И, если придет Эстер –  успокойте ее. Она сама  была чуть жива вчера вечером.
- А вы? – спросил доктор.
- А я – в участок, – в прищуренных глазах Холмса мелькнула холодная ярость.

*  *  *

Александр Карпентер нервно вздрогнул, услышав позади звук закрывшейся двери. Увидев сидевших за столом Гленна и Холмса, он обернулся на констебля, словно собирался попроситься обратно в камеру.
- Наконец-то, – сказал Гленн и добавил, после того, как Карпентер устроился на грубо сколоченной табуретке. – Пока что можете быть свободны, констебль. Я позову вас, как закончим.

Дверь снова скрипнула, заставив бывшего учителя поморщиться.

- Доброе утро, мистер Карпентер, – начал Гленн. – Как видите, мы собрались в столь теплой компании исключительно ради вас.

Карпентер беспокойно заерзал на стуле, неестественно выпрямился и положил скованные руки на колени.
- Мы надеемся, что вы поможете прояснить некоторые неясности, оставшиеся в этом деле. – Холмс поднялся и прошелся взад вперед. – Я не стану спрашивать, почему именно Стивенс – наверняка мысль об убийстве ненужного наследника пришла кому-то из законных детей лорда Арлингтона, Джеймсу или Ричарду. Кто это был, мистер Карпентер?
- Ричард Арлингтон, – помедлив, отозвался он, растерянно глядя на Холмса снизу вверх. – Я познакомился с ним в марте этого года.
- О чем вы говорили?
- Мы не разговаривали, все переговоры вел Алан. Уже от него я узнал, что Ричард желает избавиться от внезапно появившегося брата.

Холмс снова сел за стол и посмотрел на убийцу. Он видел перед собой бледного, испуганного человека, то и дело оглядывающегося и поправляющего скованными руками разбитые бесполезные очки, и испытывал странную смесь жалости и отвращения.

Тем временем заговорил Гленн.
- И вы, услышав о новом деле, решили сами убить мальчика?
Карпентер мотнул головой.
- Нет, нет. Это Алан, должен был быть он. Мне… он не слишком доверял мне.
- Понятно. В таком случае – зачем было стараться самому? Мальчик умер бы от очередной пневмонии, о вас никто бы не узнал, и вы не сидели бы здесь.
- Я же сказал, – нетерпеливо продолжил Александр, облизывая пересохшие разбитые губы, – Алан не доверял мне. Я почти ничего не выполнял сам за эти десять лет.
- И правильно делал, – не удержался Гленн. – Когда вы решили убить мальчика?
- В тот же день. Правда, я не знал, как именно это сделаю. Идею мне подал один из мальчиков, Леонард Рэскотт. Я случайно слышал их разговор, они уговаривали Эрика выйти ночью из спальни… наверное, хотели его напугать, я не знаю. Ночью в коридоре его ждал я, правда, все пошло не так. Он вырвался, порезал мне руку, пока я тащил его до церкви, я тысячу раз пожалел об этом, случайно разбил очки…

- Вы действительно близоруки, Александр, – заметил Холмс. – Не смогли увидеть всех отдаленных последствий. Преступник из вас, прямо скажем, никудышный. Вы заговорили о следах, которые вы оставили. Монетка, которую я нашел – ваша?
- Да, и я хотел бы… – Карпентер дернул руками, как будто хотел протянуть их Холмсу, но передумал. – Это мое, талисман, если угодно. Ношу ее с собой с детства.
- Как трогательно.
- Еще вопрос по уликам. "Mors meta malorum" – девиз вашей секты? – спросил Гленн.
- Нет. Я сам… то есть, эта фраза только моя.
- В таком случае, оставлять намеки на нее на местах преступления было в высшей степени неразумно. – Усмехнулся Холмс. – Откуда вдруг такое убеждение в том, что вы делаете благое дело – спасаете бедных сирот от страданий? Считаете себя господом богом?
- Вы же не станете спорить, что незаконные… и не только незаконные, но и те, кто в этом подозревается… я хочу сказать, вы же знаете, как им живется.

Холмс кивнул и заметил, как Карпентер попытался дотронуться до предплечья. Сыщик вспомнил, как Джейн перевязывала Карпентеру руку, и как учитель признался в неудачном самоубийстве.
- Значит, детские обиды.
- Что?
- Вы сами незаконный и поэтому попытались покончить с собой в юности. Вас спасли.
- И очень зря, – снова прибавил Гленн.
- Не совсем. Мой отец считал, что я чертов ублюдок. – Теперь Карпентер обращался скорее к своим ботинкам, чем к Холмсу и инспектору. – Так долго продолжаться не могло. Тогда, в семнадцать, когда я пришел в себя, я понял, что смерть была бы идеальным решением проблемы незаконнорожденных.
- Так вы у нас почти санитар общества.
- Инспектор, я прошу вас…
- Извините, мистер Холмс. Следы заметали, конечно же, не вы? Понятно. Мистер Холмс, у вас есть еще вопросы? Раз нет, я думаю, можно позвать констебля, чтобы он проводил Карпентера в камеру.

Дверь закрылась. В комнате повисло молчание. И полицейский, и частный детектив, особенно после рассортировки дел в архиве, были готовы к подобному повороту дела. Но причины по-прежнему не укладывались в голове.
- Все равно, что если бы сейчас кто-то потребовал костра для женщины, обосновав это тем, что у нее рыжие волосы, – мрачно подвел итог Гленн.

Холмс ответил ему коротким хмурым взглядом. Полицейский несколько смутился, осознав, что некоторые обладатели рыжих волос сейчас и впрямь не в безопасности. Разумеется, подробностей Гленн не знал. Но о том, что раненный мальчик и его измученная мать имеют прямое отношение к Шерлоку Холмсу, уже слышал.
- Как себя чувствует Эндрю?
- Скоро очнется.
- Слава богу, – негромко, но искренне произнес Гленн.

В этот момент дверь опять скрипнула. Второй борец за чистоту нравов был доставлен для допроса.

Доктор Нобул спокойно сел напротив сыщиков. Пойманный на месте преступления, он, казалось, не считал себя виновным и смотрел на Холмса и Гленна с легким недоумением. Мирно лежавшие на коленях руки только усиливали сходство со школьником, ожидающим разговора с учителем. Если бы не место действия, наручники, расцвеченное синяками и ссадинами лицо и распухшие губы, то можно было бы подумать, что Алан пришел к старым друзьям на чашечку чая.

Гленн уже хотел начать допрос, но услышал тихий звон наручников.
- Пожалуйста, снимите это с меня, инспектор, – вежливо попросил доктор, указывая на руки и едва заметно усмехнулся. – Не бойтесь, я не причиню вам вреда.
- Вы хороший актер. Как я могу вам верить?
- Бежать мне некуда, вас двое и вы вооружены, за дверью дежурит два констебля, я безоружен. Вам нужны еще доказательства моей безвредности или этого достаточно?

Гленн вопросительно взглянул на Холмса. Тот, помедлив, кивнул.
- Премного благодарен, так гораздо лучше, – вздохнул доктор, растирая запястья. – В случае чего, можете пристрелить меня. Держите руки на револьверах, джентльмены.

Холмс заверил, что, если понадобится, он не промахнется.
- Полагаю, вы хотите узнать мои мотивы в этом деле. Я считаю, следует начать с моей семьи.
- Вас всех послушать, так вы ни в чем не виноваты, просто детство было неудачное.
- Зря смеетесь, мистер Гленн. Моя семья не была самой обеспеченной – небольшой счет в банке, у отца были кое-какие сбережения и собственный дом с клочком земли. Однако и это было неплохо. Как вы думаете, кому в итоге достались бы деньги и недвижимость, при условии, что в семье три дочери и только один сын? Ответ был всегда очевиден. Но мой отец, как и большинство отцов, был не безгрешен. В пятнадцать я узнал, что у меня есть брат и отец собирается принять в его судьбе самое живое участие.
- Ваш брат, надеюсь, жив? – с плохо скрываемой брезгливостью спросил Холмс.
- К сожалению.
- И вы пронесли обиду через всю свою жизнь. Достойное решение взрослого человека. И вы сразу же основали этот кружок санитаров общества?
- Нет, его основал не я, – мягко ответил Ноубл. – В то время я даже не знал о его существовании. Я поступил на медицинский факультет, учился, работал санитаром в Королевском госпитале, помогал однокурсникам с заданиями, конечно, не бесплатно – все-таки после отцовской рокировки я ощутил нехватку денег. В свободное время я играл в студенческом театре: сцена всегда привлекала меня. После выпуска у меня не получилось открыть частную практику, и я восемь лет работал в госпитале св. Варфоломея.
- Вы хотите сказать, что все эти годы злились на отца? Но это же глупо!
- Постоянный недостаток средств был прекрасным напоминанием, инспектор. О своих единомышленниках я узнал шестнадцать лет назад от одного из своих пациентов. Он умирал и, видимо, решил покаяться перед смертью.

Холмс кивнул и принялся набивать трубку.
- И тогда же вы познакомились с Александром Карпентером?
- Нет. Карпентера я знаю лет семь или восемь.
- А как вы попали сюда? По заданию ваших новых знакомых? – Холмс с шумом выпустил клуб дыма.
- Я же не всегда врал, мистер Холмс. Отец моего однокурсника, доктор Ричардсон, увольнялся и предложил мне место здесь. Знаю, что вы хотите спросить и сразу отвечу – нет, Ричардсон не имел никакого отношения ко всей этой истории. А я понял, что это идеальный шанс – многие отцы и прочие родственники, вроде братьев Арлингтон, готовы были щедро заплатить, лишь бы скрыть неудобные последствия прошлого. Театральная юность пошла на пользу, и потому создать новый образ – честного и доброго молодого человека, потерявшего невесту и готово заменить сиротам отца, – не составило труда.

Холмс сжал кулаки и решил предоставить слово инспектору – сам он временно не мог говорить.
- Значит, это вы привели Карпентера в приют? – продолжил Гленн.

Доктор откинул с покрытого ссадинами лба седеющие волосы и с едва уловимой гордостью ответил:
- Да. Его образ милого растерянного учителя, которого никто не заподозрит – тоже моя заслуга.
- Однако вы ему не доверяли.
- Невозможно доверять столь импульсивному человеку. Помните, мистер Холмс, я говорил вам о неудавшемся самоубийстве?
- Да, мы допросили Карпентера и знаем о нем все, – резко ответил Холмс.
- В то утро, когда я увидел тело Эрика, я сразу понял, кто это сделал. В первый момент я запаниковал, но надо было действовать. Я нашел потерянный нож мальчика и спрятал его у себя, я пытался вести следствие по ложному следу – орудие убийства и книга у Уотерса. Я намеренно…
- …сказали не все о характере раны.
- Именно.
- Вы убрали лишнего свидетеля – Джейн Голд и попытались избавиться от Эллиота Ноубла, – ледяным тоном продолжил Холмс.

Алан покачал головой и поморщился.
- Нет, с мальчиком вы ошиблись, это Карпентер. А Джейн… она не должна была умереть. Признаюсь честно, это – первое убийство, которое мне тяжело далось. Очень талантливая, умная девушка, я видел в ней свою смену и с радостью учил. Я был бы счастлив, поступи она в университет. Если бы у меня была дочь, я делал бы для нее все то же самое. Джейн в любом случае оправдала бы меня. В тот вечер, когда она нашла нож Эрика, я убедил ее в своей невиновности… – Алан замолчал, и холодно продолжил. – Но в нашем деле лучше перестраховаться.

Наступила пауза, которую вскоре нарушил инспектор.
- Вам есть, что еще сказать, мистер Ноубл?
- Нет. Я знаю, что меня ждут суд и казнь, и я не боюсь. Только я хотел бы, чтобы меня расстреляли. Все-таки висельник – не самое приятное зрелище.
- Большего вы не заслужили. – Ответил Холмс.

*  *  *

Когда Холмс уже подходил к лазарету, дорогу ему преградили Эллиот и Сандра.
- Мистер Холмс! – решительно обратился к нему мальчик. – Вы идете к Энди? Скажите сестре Рэдфорд, чтобы нас тоже пустили! А то она невероятно сурова.

Сандра вздохнула и согласно закивала. Сыщик задумчиво оглядел Эллиота. Ничего уже не напоминало в нем вчерашнего бледного, испуганного паренька. Юный Ноубл снова был бодр и готов к свершениям.
- Эллиот, я не уверен, что даже меня пустят к Эндрю. К тому же он мог еще не прийти в себя.
- Да очнулся он! Она сама сказала, то есть, сестра Рэдфорд: «Ваш друг очнулся, будет жить», а вы, мол, кыш отсюда.

Услышав, что сын уже в сознании, Холмс снова дернулся вперед, но Эллиот опять оказался перед ним.
- Мистер Холмс, это нечестно, мы же столько сделали!

Услышать ответ сыщика Эллиоту не удалось, потому что вмешалась Сандра:
- Извините, мистер Холмс, но он же опять что-нибудь придумает. И я его не удержу. Я обещаю, мы побудем там пять минут. Я не дам Эллиоту слишком много болтать. Пожалуйста, убедите миссис Рэдфорд!
- Постараюсь, – коротко пообещал сыщик, и, наконец, получил возможность продолжить путь.

Холмс прошел в бывшую каморку доктора Ноубла – именно туда поместили Энди. Он увидел сына – живого, только очень бледного, отчего волосы пламенели еще ярче. Золотистые ресницы дрогнули.
- Отец, – с некоторым трудом произнес Эндрю и даже попытался улыбнуться.

Такого счастья сыщик не испытывал уже давно. Очнулся, узнал, может говорить и явно окончательно простил за все, что было и чего не было.
Холмс опустился на стул и осторожно накрыл ладонью тонкие пальцы Энди. Тот чуть шевельнул рукой в ответ.
- Ты молодец, Энди. Теперь все будет в порядке, обещаю.

Тот кивнул, и сразу закусил губу – неосторожное движение отозвалось болью.
- Как ты? – встревоженный отец наклонился к мальчику.
- Нормально, – в голосе Энди послышались знакомые упрямые нотки. Холмс покачал головой, но уточнять не стал. Все медицинские сведения ему сообщат Уотсон и Рэдфорд.
- Только не верится, – продолжал Энди, недоуменно глядя на отца, – доктор Алан… он же был  лучше всех. Мы думали, он любил нас, а на самом деле  ненавидел. Почему так?
- Это очень трудно понять, Энди, – голос Холмса стал серьезным, глаза потемнели, – это неправильно и ненормально. Но давай поговорим о докторе после. Обещаю, я попытаюсь все объяснить.

Эндрю вздохнул, соглашаясь. Нахмурился, вспоминая вчерашний день.
- А мама? Она знает?
- Она очень волновалась за тебя вчера. Почти всю ночь просидела здесь. Ее еле уговорили вернуться в комнату. Думаю, она придет чуть позже.

Уточнять, что находившуюся в полуобморочном состоянии Эстер пришлось нести в комнату на руках поздно ночью, сыщик не стал.
- Да, кстати, тут к тебе еще два гостя, – спохватился сыщик. – Боюсь, они не простят мне, если я займу их время. А потом нас всех не помилует уже сестра Рэдфорд, которой мы поклялись тебя долго не мучить.

Энди понимающе улыбнулся.
- Эллиот и Сандра?
Холмс кивнул и провел пальцами по рыжим завиткам на макушке сына. Энди прикрыл глаза.
- Так что оставляю тебя с друзьями, у них всего несколько минут. До встречи, Эндрю.
- Приходи скорее. И маме передай, чтобы пришла, – шепнул мальчик.

Холмс сглотнул, поднялся и вышел за дверь, передав эстафету танцевавшему от нетерпения Эллиоту и сосредоточенной Сандре.

- Привет! Ну, ты как? – при виде бледного друга на подушках Эллиот сбавил обороты, но не намного.
- Ничего.
Энди опять неловко шевельнулся и поморщился. Но почти сразу забыл про боль, с удивлением наблюдая за Сандрой. Девочка по-хозяйски отыскала на полке пустой стакан, налила в него воды из кувшина, а затем достала из кармана передника  букет маленьких, синих, но очень ярких цветов. Импровизированная ваза была поставлена на тумбочку рядом с кроватью.
- Вот, – она посмотрела на Энди, и улыбнулась, – поправляйся.
- Женщины! – скорчил рожу Эллиот. – Я, то есть мы, раскрыли наше первое дело, а у нее – цветочки!
- А кто вчера впал в истерику при виде крови? – задумчиво поинтересовалась Сандра у трещины на потолке. – Кто этот великий детектив?
- Это не считается! Я за друга переживал!
- Рад видеть, что у вас все по-прежнему, – подал голос Энди, испытывая непонятное удовольствие от созерцания такой знакомой сцены.

Эллиот воспрянул духом:
- И вообще, кто бы мог подумать на доктора Алана или Одуванчика! Но мы все-таки успели и это главное.
- Мы думали на Вампира, то есть, на мистера Уотерса, – серьезно и грустно возразил Эндрю. – А он, оказывается, хотел меня спасти.
- Он скоро поправится, – успокоила друга Сандра, присаживаясь на край постели, – не волнуйся.
- Уотерс сам виноват! – горячо возразил Эллиот. – Нельзя же быть таким – кошмарным, суровым и ехидным. Это же подозрительно!

Эндрю закусил губу, чтобы не засмеяться.
- Да, железные улики!
- Прямо на виселицу! – кивнула Сандра.
- Да ну вас! – надулся Эллиот, однако почти сразу признал,- нет, Вампир, конечно, молодец. Я рад, что он выжил. Но когда мы увидели его там, в доме, решили, что уже поздно.

Эндрю закрыл глаза. Голос Эллиота звучал то громче, то тише, слова щелкали сухими горошинами. Спасла раненого Сандра.
- Эллиот, хватит. Пойдем. Видишь, он хочет спать.

Эллиот удивленно посмотрел на друга и понял, что девочка права. Шепотом попрощавшись, ребята выскользнули из дежурантской.

Дверь, ведущая в общую палату, оказалась приоткрыта. Эллиот не был бы самим собой, если бы туда не заглянул. И почти сразу отчаянно замахал Сандре, приглашая присоединиться.

Осторожно вытянув шею, девочка увидела на ближайшей койке Ральфа Уотреса. Он не только пришел в себя, но и был в состоянии общаться с темноволосой леди, сидевшей рядом.

Бокового зрения математик так же не утратил, что подтвердила фраза, сказанная слабым, но знакомым язвительным тоном:
- Ноубл и Келли, чем подглядывать, зайдите-ка лучше сюда!
- И предъявите домашнее задание, – пробормотал Эллиот, обреченно выполняя распоряжение.

Очень странно было видеть грозного математика полулежавшим на постели, с растрепанными волосами, сбившимся воротом рубашки. Черты лица сильно заострились за последние сутки, глаза запали. Однако губы кривились в знакомой усмешке.
- Спасать друга – весьма похвально, – медленно произнес Уотерс, – но вы, Эллиот Нобул, заслуживаете порки. Не умеете мыслить логически, рассчитывать силы, предвидеть неприятности и у вас начисто отсутствует инстинкт самосохранения.

Леди посмотрела на ребят и поднесла палец к губам, словно призывая не обращать внимания. Сандра понимающе кивнула, а Эллиот сердито дернул головой.
- Не согласны? – прищурился Уотерс, – зря. Признав ошибку, легче ее исправить.
Он приподнял было голову, но почти сразу вновь опустился на подушки. Высокий бледный лоб покрылся испариной.
- Ваш друг тоже молодец, ему тоже не помешает трепка. Но судьба его уже наказала. Как его дела?

Вопреки предыдущим словам, в голосе учителя прозвучала искренняя обеспокоенность.
- С Энди все будет хорошо! – заверила Сандра. – Он выжил и поправится.
- А выпороть его не получится, – с ощутимым злорадством вставил Эллиот, – у Энди нашелся отец. И вот он его пальцем не тронет!
Глаза Уотреса насмешливо сверкнули.
- А зря. – Припечатал несгибаемый педагог.
- Мистер Уотерс, мы, пожалуй, пойдем, – сказала Сандра, осторожно пятясь к двери. – Поправляйтесь!

Леди захлопотала возле раненого, вытирая ему лоб, а ребята отступили в коридор. Однако прежде, чем дверь закрылась, они увидели, как из-под кровати учителя вылез мохнатый серый кот, запрыгнул прямо на постель и начал тереться о худую желтоватую кисть Уотерса, громко мурча. Пальцы математика слабым движением почесали гостя за ухом.
- Ничего себе! Сэр Коврик! – изумленно пробормотал Эллиот.
- Никуда не денешься, – вздохнула Сандра, – мистер Уотерс – точно хороший человек. Коврик еще ни разу не ошибался.

*  *  *

Холмс стремительно шагал по коридору приюта. На душе было непривычно легко и почти спокойно.  Почти неделя прошла с того дня, когда едва не погиб Энди. Но теперь мальчику точно ничего не грозит. Скоро ему разрешат вставать, и тогда его сын навсегда покинет эти серые стены. А для Эстер и маленького Родерика нужно будет раздобыть документы, чтобы никакой лорд-садист их никогда не отыскал.

Показания с Алана Ноубла, Александра Карпентера и их сообщников сняты. Дело передано в суд. Преступники – в надежных тюремных камерах. Полиция провела аресты других членов секты, борющейся за «нравственность» против незаконнорожденности. Увы, это не вернет к жизни Эрика, Джейн, и ребят, умерших якобы естественной смертью ранее. Но спасено множество других подкидышей. Не будет попыток смыть детской кровью грехи родителей.

Да, и необходимо будет собрать всех участников расследования, и по возможности все объяснить. Нет, это не его идея, что бы там ни говорил Уотсон о пристрастии сыщика к театральным эффектам! Но сегодня Питер Найт весьма решительно заявил, что хочет наконец-то доподлинно узнать, и понять, что происходило в подведомственном ему учреждении все это время. Похожее желание читалось и в суровых глазах сестры Рэдфорд. И в очередной записке от Арлингтона, отца Эрика. Что ж, придется, как положено в уважающих себя детективных романах, все рассказать в последней главе.
С такими, уже не слишком серьезными мыслями, Холмс приблизился к их с Уотсоном комнате.

Доктор сидел за столом и в явном раздражении, не глядя, черкал карандашом в блокноте.
- Что случилось, Уотсон? – сочувственно спросил Холмс. – Не ладится описание наших приключений?

Доктор буквально отшвырнул карандаш, а затем повернулся к другу. Во взгляде читалось такое отчаяние, что сыщик вздрогнул.
- Холмс, я должен вам сказать очень серьезную вещь.
- Что-то случилось?
- Случилось. Это происходит уже давно. Я обещал, но сейчас уже нет смысла скрывать. Наоборот – вы должны увезти ее как можно быстрее, иначе времени совсем не останется.
- Кого?
- Эстер. Я пытался вам намекнуть! Дело не в усталости, не в ее муже. У нее чахотка! Осталось не больше трех месяцев, и то в теплом климате.

Холмс медленно опустился на стул.
- Почему я узнаю об этом только сейчас? – тихо произнес он.
- Она очень просила не рассказывать, – хмуро пояснил доктор. – Говорила, что вам и так тяжело. Я дал слово, но надеялся, что вы заметите сами.
Сыщик сжал пальцы в замок, стиснув так, что они побелели.
- Я видел. Сейчас понимаю, что видел. И не замечал.

*  *  *

Эстер сидела на скамейке, возле лазарета. Закрыв глаза, она улыбалась, подставив лицо солнцу. Посмотришь мельком – олицетворение счастья и радости. Но для замершего на дорожке Холмса дневной свет безжалостно подтверждал правоту доктора Уотсона.
Ни огненный ореол волос, ни улыбка не могли отвлечь внимание от слишком ярких пятен румянца на заострившихся скулах, темных кругов под глазами, затрудненного дыхания. А еще – проступала во всем облике Эстер усталость. И уже какая-то нездешняя отрешенность.

Холмс тихо приблизился к скамейке. Эстер слышала его, но, только когда сыщик сел, повернула голову и открыла глаза.
С минуту длилось взаимное молчание. Улыбка Эстер погасла.
- Доктор Уотсон рассказал, – печально произнесла она, даже без вопросительной интонации.
- Да, – Холмс напряженно всматривался в ее лицо, – но почему он, а не ты?
- Я не хотела беспокоить тебя раньше. Это ничего бы не изменило, а тогда были важны совсем другие вещи.

Он резко выдохнул, не зная, что сказать. Да и можно ли выразить ощущение боли и холода? Опять терять только что обретенное. И уже – без всякой веры в чудо.
Было детство, потом – незабываемое лето перед его отъездом. Спустя тринадцать лет –  несколько недель, полные тревоги, страха и надежды.  И вот – три месяца, чтобы проститься навсегда.

- Это несправедливо, – кажется, сыщик сказал это вслух.
Эстер легко коснулась его сжатого кулака.
- Не надо. – Она вновь улыбнулась. – все хорошо. Если бы мы ничего не узнали, было бы гораздо страшнее. А так – все не зря. Мы любили, и не предавали, Наш сын жив, и ты теперь поможешь ему.
- Эстер, – Холмс бережно взял ее за плечи, – но это моя вина. Я должен был найти тебя еще тогда! Ты же никогда не болела, даже не простужалась!
- Кто угодно может заболеть чахоткой, – мягко возразила Эстер, – тут нет ничьей вины. И, поверь, мне не больно. Я привыкла к мысли, что умру. Это не страшно. И у нас еще есть немного времени.

Холмс обнял ее, прижимая к себе, вдыхая солнечный запах рыжих волос, как когда-то давно, под зеленым кленом, в лесу их счастливой юности.

Никто не заметил, что совсем рядом, на крыльце лазарета, застыла фигура мальчика, закутанного в серый халат. Неловко прижав одну руку к ребрам, второй он искал дверную ручку. Чудом не зацепив порог, Энди попятился обратно в коридор. Там, в прохладном сумраке, он прислонился к стене, и медленно сполз по ней на пол. Уткнулся лбом в колени.
- Мама… мамочка, – тоскливо  прошептал мальчик.

Услышанное никак не хотело укладываться в голове. Почему чахотка? Может быть, доктор Уотсон ошибся, и все еще можно поправить?

Но тут же он вспомнил Энни О’Коннор. Четыре года назад ей было девять, и она угасала на глазах от чахотки. Она тоже была очень слаба и постоянно кашляла, Энди все время думал: почему ее, такую худенькую, еще не унесло ветром? Все это было еще ранней весной, а в середине октября из лазарета вынесли маленький гроб.

Энди вспомнил желтоватое заостренное лицо, собранные в две косы черные волосы и маленькие, сложенные на груди, руки, больше напоминавшие сморщенные птичьи лапки. Значит, мама скоро тоже…
- Энди, тебе разрешили вставать? – раздался удивленный голос Сандры.

В руку уткнулся мокрый кошачий нос, а голос Эллиота сказал что-то одобрительное.
- Вы же приходили утром. Явились проверить, не умер ли я? – хмуро отозвался мальчик, почесывая за ухом Сэра Коврика.
- Что с тобой? На тебе лица нет!
- Да? Только что было. Ладно, ладно, ребята, неудачно пошутил.
- Пойдем в палату, – вздохнула Сандра. – Вижу, нас ждет разговор.

Всю дорогу до палаты Энди молчал, почти физически ощущая на себе напряженные взгляды друзей. Коврик гордо возглавлял маленькую процессию, покачивая задранным пушистым хвостом.

Энди долго взбивал подушку, беспокойно ворочался и поправлял одеяло, стараясь оттянуть начало разговора. Да он и не знал, что тут можно сказать – ясности в голове не было, был только мерзкий комок в горле, заставлявший голос сипеть.
- Да нет, говорить не о чем, наверное.
- Это из-за доктора Алана, да? Ты расстроен? – Эллиот удобно устроился на табуретке рядом с другом.
- Да, это все, конечно, неприятно. Сандра, слушай, ты не знаешь, сколько можно жить с чахоткой? Нет, я не болен, из палаты можно не убегать.
- Ты не болен, а вот леди Гоут – да. Иначе ты бы не спрашивал, к тому же она действительно выглядит нездорово.
- Доктор Уотсон сказал… слушайте, помните Энни? Она долго болела? Я просто не помню совсем…

Последние слова Энди говорил уже едва различимым шепотом и обращался к одеялу, на котором появлялись подозрительные капли.
- Это же совсем нечестно.

Энди почувствовал, как его обняли две пары рук, слышал, что Эллиот что-то говорил, но слов уже не понимал. А затем он от души расплакался. Сидя в объятиях друзей и не обращая внимания на боль в боку, он думал, что у человека не может быть столько слез. И все-таки он не мог остановиться.

Энди не знал, сколько прошло времени, и в какой момент он лег, с головой накрывшись одеялом. Но Сандра и Эллиот все еще были здесь.
- Знаешь, Энди, мы подумали, – неуверенно заговорил Эллиот, - это все очень печально. Но ведь время еще есть.

Мальчик оторвал лицо от подушки и непонимающе взглянул на друга.
- Эллиот хотел сказать, что вы нашли друг друга – это уже хорошо. И какое-то время вы будете вместе. Я уверена, леди Эстер это тоже прекрасно понимает и никуда не уйдет. Как только тебе станет лучше – иди к ней, Энди. И не оставляй ее.
   

   
Следующая глава        Содержание