ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ: «ГАЛАТЕИ ИЗ ТРУЩОБ: НАТУРЩИЦЫ»

     
То, что женский труд был гораздо дешевле мужского, известно всем. Но существовало занятие, где девушкам платили больше  — «за позор». Это — работа натурщицы.

На протяжении веков отношение к человеческому телу менялось то в одну, то в другую сторону. Но даже во времена культа «телесности» (античность, Возрождение) позирование, да еще без одежды, считалось непочетным занятием. Особенно для женщины. Поэтому своих Венер, нимф и граций художники и скульпторы находили обычно в беднейших кварталах, а то и в публичных домах.

Как мы помним, викторианская эпоха (и в Англии, и в Европе) была временем очень строгих табу. Маленькая Агата Миллер (будущая Кристи) не раз слышала от строгой нянюшки: «У леди нет ног!» Случайно обнажившаяся щиколотка, распустившиеся волосы, не надетая шляпка могли стоить девушке из общества репутации. А нет репутации — нет уважения, друзей, поклонников, замужества…

Но при этом картин, на которых можно видеть обнаженных красавиц, писалось множество. Эти работы никто не запрещал, напротив — полотна выставлялись в салонах, покупались, критики строчили хвалебные рецензии. Почему?

Потому что достаточно было соблюсти два главных правила.

1. Обнаженной может (и должна) быть героиня древности или персонаж мифа. Венера, Диана, Галатея, Клеопатра.

2. Тело изображаемой девушки пишется прекрасным, совершенным, чистым, и — «холодноватым». То есть оно не вызывает плотских желаний, не связывается с реальными, земными женщинами. Почему так возмутила общество «Олимпия» Эдуарда Мане? Не обнаженным женским телом. А тем, что оно принадлежало обычной женщине, даме сомнительных занятий, Викторине Мёран, и художник даже не пытался замаскировать ее некоей мифической персоной. Поза натурщицы напоминает о «Венере Урбинской», но автор картины явно говорит: «Это наша современница, и она не идеальна, но — прекрасна».

Но и для возвышенных образов из мифов и легенд никогда не стала бы позировать девушка, претендующая на незапятнанную репутацию и респектабельность. Ибо логика обывателей была проста: «он ее рисует — платит ей деньги — она становится его любовницей».

Понятно, что речь идет не о портретах типа «Леди Н. в голубом платье». В таких случая семья дамы выступала как заказчик, леди позировала в приличном виде, зачастую в присутствии компаньонки. Но зарабатывать самой, выступая в качестве модели — такое почти приравнивалось к проституции.

Но если девушка уже находилась на нижней ступени социальной лестнице, именно работа натурщицы могла стать для нее счастливым билетом. История хранит немало имен бывших продавщиц, проституток, служанок, которые получили образование, профессию, семейное положение именно благодаря тому, что когда-то решились на позирование.

При всей кажущейся простоте, позирование — очень тяжелое и выматывающее занятие. Попробуйте замереть хотя бы на часик в самой простой позе. А стоять (сидеть, лежать) так по несколько часов, каждый день, невзирая на духоту/холод/усталость? Нарушается циркуляция крови, деревенеют мышцы, ноги-руки затекают. В будущем оно аукается болезнями костей и суставов, проблемой с сосудами, хроническими простудами… Но даже если с художником тебя связывают близкие отношения, это — твоя работа. Не выдержишь — не будет картины,  значит не будет и денег.

Кроме того, даже девушка свободного нрава будет ощущать обнаженность как дискомфорт. По крайней мере, на первых порах. Пусть и не стыд, но — уязвимость и беспомощность.

Как же складывались судьбы юных муз?

В середине 19 века художественный мир Англии всколыхнули молодые живописцы, которым осточертели академизм и красивость салонного искусства. Бунтари объединились в «Братство прерафаэлитов», ибо считали, что равняться нужно на художников раннего Возрождения, творивших до Рафаэля.

Прерафаэлиты ратовали за простоту и естественность, доказывали необходимость как можно больше писать с натуры. Часто их моделями становились друзья и родственники. Но этого, конечно, не хватало. Именно натурщицы прерафаэлитов, приглашенные со стороны, вошли в историю как заново сотворенные «Галатеи». Или — «Золушки».

Однажды в шляпном магазине художник Уолтер Деверелл увидел худощавую рыжеволосую девушку. Она восхитила его истинно средневековой красотой, столь ценимой прерафаэлитами. Дабы не смутить юную модистку, уговаривать ее позировать отправилась матушка Деверелла.

Элизабет Сиддал, дочь мелкого торговца, привыкла трудиться с детства. Помогала матери и сестрам шить, потом устроилась в шляпный магазин. Предложение художника показалось странным и неожиданным, а родители и вовсе довольны не были. Но и не запретили.

Лиззи стала музой всего братства. Кто ее только не писал! Именно она позировала Милле для знаменитой Офелии, лежа в остывающей ванной. Увы, в данном случае правда жизни и естественность обернулись для девушки обострением чахотки.

Взаимная любовь связала Элизабет и Данте Габриэля Россетти. Но свою девичью честь Лиззи долго обороняла и от него. Так что «быть музой» вовсе не обязательно равнялось «стать любовницей».

Элизабет и сама была человеком талантливым. Общение с художниками помогало ей развиваться и совершенствоваться. Она стала писать стихи и работать над своими собственными рисунками. Критик Джон Рескин, поклонник и защитник Братства, проявлял большое участие к Лиззи. Он назначил художнице стипендию, следил за ее здоровьем и успехами.

В 1857 году Элизабет Сиддал стала единственной женщиной, которая приняла участие в выставке прерафаэлитов. Ее работы — более земные, жесткие, резкие, привлекали внимание и запоминались.

«Взявшись за кисть, она работала на пределе сил, одержимо и увлеченно. Взявшись за перо, писала стихи, от которых поэт Суинберн пришел в восторг: «блестящее сочетание ума, юмора, изображения характеров и драматической поэзии».
[i](История любви в картинах: Данте Габриэль Россетти и Элизабет Сиддал)
[/i]

О здоровье девушки Рескин беспокоился не просто так. Обострившаяся чахотка медленно, но упорно подтачивала силы Элизабет. Взаимная, но трудная любовь с Россетти добавляла масла в огонь. Художника никак нельзя было назвать верным, да и свадьбу он все время откладывал, хотя пару давно связывали тесные отношения. Деньги, которые девушка получала за свои картины, позволяли ей быть более-менее независимой. Но окончательно порывать с любимым человеком Лиззи не хотела.

В итоге свадьба все-таки состоялась. Молодожены уехали в путешествие, жизнь потихоньку приобретала новые краски.

«Элизабет действительно после свадьбы стала чувствовать себя гораздо лучше, болезнь отступила. Казалось, что сейчас как раз наступило счастливое время общих путешествий, уверенности и стабильности, профессионального расцвета и признания для обоих. Они знали самих себя и друг друга — эта встреча давно состоялась.

[i]Счастливая семейная жизнь Россетти рухнула в один момент: они ждали ребенка, но так и не дождались.
(История любви в картинах: Данте Габриэль Россетти и Элизабет Сиддал)

Увы — дочка художников появилась на свет мертвой. Для родителей это был сильный удар. Лиззи не могла смириться с утратой, впала в депрессию. Чтобы заглушить боль — все увеличивала дозы лауданума… И однажды Россетти застал жену бездыханной. Он поднял на ноги нескольких врачей, но спасти Элизабет не удалось.

Безгранично любя Лиззи, Россетти то и дело заводил романы с другими натурщицами. Одна из них — Энни Миллер, истинное «дитя трущоб», не упустившая ни одного счастливого шанса изменить свою жизнь к лучшему.

Отцом Энни был бывший солдат. Мать подрабатывала поденной уборкой. Детство девочки проходило среди грязи и бедности. После смерти матери Энни жила у дяди и тети, которые снимали жилье в задних комнатах бара. Уже подростком она в этом баре и работала — наливая и подавая напитки. Окружавшие Энни люди не могли похвастаться ни образованием, ни высокой нравственностью. Сама девушка отличалась веселым нравом, красотой и упрямством.

Там, в баре, ее и заметил прерафаэлит Уильям Хант. На долгие годы Энни стала его музой, возлюбленной и даже невестой. Именно она позировала для картины «Пробудившийся стыд». Героиня этого полотна — молодая содержанка, которая внезапно осознает неправедность своей жизни. Вскочив с коленей  мужчины, она явно готовится оставить соблазнителя.

Самой Энни такие порывы свойственны не были. Она любила Ханта, весело проживая с ним «во грехе». Она с радостью принимала восхищение других художников. Несмотря на строжайшее запрещение, позировала Россетти, одарив в итоге любовью и его, уже будучи официально обрученной с Хантом.

Хант мучился и ревновал, но от своего слова не отказывался, собираясь жениться на Энни. Все время, что они были близки, художник занимался образованием своей музы, настоял на том, чтобы она посещала уроки этикета. Девушка следовала советам художника, понимая, насколько новые манеры могу помочь ей в будущем.

Очень скоро мало что в Энни напоминало о бедной девочке из бара. С ней вступил в связь аристократ виконт Ревеле. Этого Хант уже не вынес, и помолвка была разорвана. Однако Энни, не желая остаться без средств (содержал-то ее Хант), решилась на шантаж. У нее были письма художника, и девушка грозилась подать в суд за нарушение обещания жениться, если ей не заплатят.

Звучит уже не очень интеллигентно. Муза оказалась хитрой и хищной особой. Впрочем, возможно, что правило «каждый сам себя» она вынесла именно из своего бедного и совсем не изящного детства. Что натурщицу, конечно, не оправдывает.

В конечном счете двоюродный брат виконта, Томас Томпсон, влюбился в Энни да и женился на ней. Ни происхождение, ни репутация мисс Миллер его не остановили. Впрочем, внешний лоск ею был уже приобретен, весьма неплохое образование получено. Сам виконт, видимо, стал кем-то вроде «поручителя».

Брак, как ни странно, получился вполне счастливый и спокойный. Энни стала женой и матерью, ни в каких скандалах более замечена не была. Бурная молодость среди вдохновенных творцов осталась в прошлом. Миссис Томпсон была довольна своим законным и обеспеченным положением. Если опять вспомнить, как начинала мисс Миллер, то впору ей поаплодировать.

Правда, Уильяму Ханту эта история стоила многих седых волос. Энни он искренне любил, и измены причинили художнику сильную боль. К тому же письма, которыми муза его шантажировала, все-таки пришлось выкупать…

А теперь я вывожу на сцену ту, которая, вероятно, и стала прототипом преобразившейся Элизы Дулиттл в пьесе Б.Шоу.

«О, моя дорогая, что это за женщина! Она прекрасна во всем. Представь себе высокую, худощавую женщину, в длинном платье из ткани цвета приглушенного пурпура, из натуральной материи до последнего шнурка, с копной вьющихся черных волос, ниспадающих крупными волнами по вискам, маленькое и бледное лицо, большие темные глаза, глубокие и совсем суинберновские, с густыми черными изогнутыми бровями… Высокая открытая шея в жемчугах, и в итоге — само совершенство» (из письма Генри Джеймса).

А родилась прекрасная сумрачная леди — Джейн Бёрден — в Оксфорде, в семье конюха. Образования она не получила и должна была в будущем стать прислугой. Но однажды в театре девушку увидели два художника — Россетти и Бёрн-Джонс. Их поразила необычная, средневековая красота Джейн. Её уговорили позировать — для леди Гвиневры и Изольды. Мисс Бёрден согласилась.

Восхитила она всех. Но особенно тронула сердца Данте Габриэля Россетти (уже женатого на Элизабет Сиддал) и Уильяма Морриса. Последний и сделал натурщице предложение. Уильям был из богатой семьи, но исповедовал социалистические взгляды. Так что происхождение красавицы его не смущало. Но после заключения помолвки Джейн всерьез занялась своим образованием. Она брала частные уроки, выучила иностранные языки, превратилась в искусную пианистку. Манеры стали целиком соответствовать внешности — величавая, царственная леди, которая позже войдет в высшее английское общество.

https://preraphaelites.livejournal.com/4495.html

Моррис был убежден, что не имеет права требовать чего-то от Джейн. Даже верности в браке. Поэтому долгие годы продолжались странные отношения троих:  Россетти, очарованного Джейн и страдавшего после смерти Лиззи, самой Джейн, готовой проводить с Габриэлем дни и месяцы, и ее законного мужа — Уильяма.

Россетти был буквально одержим новой музой, писал и фотографировал ее постоянно, иной раз смешивая черты Джейн с чертами умершей Лиззи. Кроме того, художник стал серьезно злоупотреблять алкоголем и наркотиками. Джейн все-таки порвала с ним, окончательно вернувшись к мужу.

Этот удивительный брак так и не распался. У Моррисов выросли две дочери — Алиса и Мэри (Мэй). Уильям умер в 1896 году, а Джейн — в 1914. На портрете кисти Эвелин Морган мы видим седовласую, но все еще невероятно красивую даму. Знакомый трагический надлом бровей и горькую складку губ. До конца дней Джейн Моррис была овеяна славой Братства прерафаэлитов.

Разумеется, не все натурщицы стремились повышать свой статус. Многие, попозировав, уходили в прежнюю жизнь. Кто-то устраивал художников и в неотшлифованном, грубоватом виде. Например, если говорить о прерафаэлитах, Фанни Корнфорт не пыталась превратиться в леди. Она тоже была натурщицей и любовницей страстного Россетти, став в его доме служанкой и экономкой. Дважды выходила замуж, второй — после окончательного расставания с художником. Последние годы доживала с родственниками мужа, которые потом отдали ее в работный дом. Умерла та, что позировала для Лилит и Розамунды в психиатрической лечебнице, страдая от старческой деменции.

Кончено, столь яркие личности, как прерафаэлиты и их подруги, не были забыты кинематографом. Существует несколько работ, посвященных Братству. Я смотрела один фильм, а также  сериал. Их и порекомендую.

«Ад Данте: частная жизнь Данте Габриэля Россетти».

Фильм снят в 1967 году на черно-белой пленке. Он невероятно эстетичен, наполнен мистической мрачноватой символикой, и при этом — создает эффект документального кино. Потому что отличная игра актеров и красивые сцены чередуются с закадровым голосом всезнающего Автора.

Сюжет выстроен нелинейно, кадры настоящего то и дело перемежаются вставками будущего. Чаще всего повторяется жуткий, но реальный факт. Когда Лиззи Сиддал умерла, Россетти положил сборник своих стихов (существовавший в единственном экземпляре) в ее гроб. Но через несколько лет художника уговорили вскрыть могилу и достать рукопись, чтобы издать. В фильме этот момент обставлен очень впечатляюще — горят факелы, скалится из гроба череп, окруженный роскошными волосами, костлявая рука цепляется за книгу… Полуправда, полубред Россетти, находящегося во власти наркотиков.

Впрочем, сцены из обычной жизни сделаны, напротив, подчеркнуто приземленными. Прерафаэлиты здесь — эдакие олимпийские боги. Они могучи и сильны, но подвержены  страхам и слабостям, разгулу и сластолюбию.

Элизабет Сиддал показана как женщина вспыльчивая, любящая, страстная, но весьма хитрая. На ее таланте авторы фильма вообще практически не заострили внимания. Лиззи в фильме кричит, что не хочет быть художницей, а училась рисовать только для того, чтобы доставить удовольствие Россетти. Осмелюсь предположить, что это не так. Творчество в жизни девушки занимало много места, и она отдавала ему силы и душу. В кино поражает контраст между возвышенными портретами Элизабет и самой девушкой — крикливой, грубоватой, жаждущей любой ценой добиться брака с Россетти.

А вот Джейн Моррис мне в этой версии понравилась чрезвычайно. Невероятная, мрачная красота, пронзительный взгляд темных глаз исподлобья, копна вьющихся волос. Джейн говорит очень мало, но само ее лицо завораживает. Совсем не удивляешься тому впечатлению, которое она производит на окружающих.

Фильм очень советую — и как источник информации об эпохе и самом Братстве прерафаэлитов, и просто как весьма красивое зрелище.

Совсем другая стилистика у сериала «Отчаянные романтики», вышедшего в 2009 году. Художники выглядят очень юными, безбашенными, циничными — и ранимыми. Это не боги, которые даже в ошибках и кутежах выглядят великими и неподсудными. Отчаянные романтики похожи на молодежь всех народов и времен. Мечтающие сбросить все старое с парохода современности, ломающие устои, эпатирующие почтенную публику. Требующие свободы — в творчестве и в любви, но не готовые целиком принимать на себя ответственность.

Сериал красив и динамичен, как любая работа ББС. Он очень внимателен к изображаемой эпохе, к подаче и развитию характеров. Лиззи Сиддал не просто любовница и натурщица, но талантливый художник. Ее любовь и способности слишком сильны, чтобы можно было долго выдержать. И вот худенькая девочка отчаянно хватает бутылочку с опиумом. А любящий, талантливый, но полигамный мальчик Россетти смотрит в ужасе — «что я наделал…»

Краски сериал сгустил в отношении другой натурщицы — Энни Миллер, которая до знакомства с прерафаэлитами  явно показана проституткой. Возможно, что работая в баре, юная Миллер недолго оставалась девственницей, но судя по реальным фактам, на панели не появлялась.

В сериале уделено внимание и личной жизни критика Джона Рескина. Он, человек очень образованный и во многом передовой, покровитель многих непризнанных сразу талантов, в роли мужа проявил себя очень странно. По любви женившись на юной Эффи Грей, Рескин так и не сделал ее женщиной. В итоге, спустя несколько лет, Эффи влюбилась в художника-прерафаэлита Милле, которому позировал и Рескин, и она сама. Храбрая девушка начала бракоразводный процесс, предварительно получив заключение врача о своей девственности. Выиграв дело, Эффи стала законной супругой Милле. История совершенно реальная, и ей посвящен отдельный, очень хороший фильм «Эффи Грей». Но он находится уже слишком за рамками нашей темы.

А в поисках примера взлета от натурщицы к признанной художнице можно заглянуть за океан. Француженка Мари Валад, известная под именем Сюзанны Валадон много лет делала себя сама. Незаконная дочь прачки, маленькая разносчица белья, циркачка, получившая травму… С 15-ти лет она стала позировать таким художникам, как Дега, Ренуар, Тулуз-Лотрек. Втайне от них училась рисованию, присматриваясь к работе мастеров. И у нее получилось! Дега, высокомерный, строгий и самолюбивый, искреннее сказала девушке:  «Вы — наша!». В 1894 году Сюзанна стала первой женщиной, принятой в Национальное общество изящных искусств.

«Современников поражали «обнаженные» Сюзанны Валадон. У нее не было никаких представлений об ограничениях, которые накладывал на женщин-художниц того времени их пол. То, что она сама была моделью, придает ее работам с обнажённой натурой особую остроту, откровенность и какую-то безжалостную зоркость. В ее полотнах нет и намека на красивость, нет желания польстить моделям, идеализировать их, придать им поэтичность» (Е.Хорватова «Сюзанна Валадон: натурщица, художница, легенда Монмартра»)

https://eho-2013.livejournal.com/1069210.html

А вот как Сюзанна говорила о своей творческой манере и взгляде на мир:

«Не приводите ко мне женщин, которые ждут, что я изображу их обаятельными или приукрашенными, я их немедленно разочарую».

Сюзанна Валадон при жизни добилась славы и независимости, несмотря на более чем скандальную репутацию.

Полюбоваться на Сюзанну Валадон можно в фильме «Лотрек» 1998 года. Опять перед нами бунтующая талантливая молодежь, которая ниспровергает основы и громит академическую живопись. Причем прямо в музее, куда пришла на экскурсию уважаемая публика. Фильм по-французски откровенен  —  и в словечках, и в сценах. Но это не отменяет психологизм и глубину картины, повествующей о жизни талантливого калеки — Анри Тулуз-Лотрека. Его отношения со Сюзанной — это радость и боль, притяжение и отталкивание с обеих сторон. Их пути разойдутся, но какие искры будут лететь от взаимодействия столь одаренных и упрямых людей.

Если в качестве героини фанфика мы хотим вывести девушку из очень простой семьи, но чтобы она уже не шокировала окружающих необразованностью и грубостью, профессия натурщицы может стать хорошим обоснуем. Девушке было, где набраться манер и лоска, и даже развить собственные таланты, если такие имелись. При этом ее совершенно не обязательно делать любовницей кого-то из художников — как мы видим, они могли уважать желания своих натурщиц. От человека, конечно, зависит, но все-таки.

Да, наша героиня-натурщица будет вызывать шепотки и неприятие у многих «почтенных личностей». И все-таки у нее есть шансы вписаться в общество. И в роли супруги, — если потенциальный муж готов ее принять и защищать от эха прошлого общую жизнь. И как самостоятельная единица — художница, декоратор, писательница.

Поэтому, если великий и вечный сюжет «Золушки»/»Галатеи» вам интересен и близок, в плане личной жизни Шерлока Холмса в том числе, — очень рекомендую присмотреться к описанным в статье вариантам.
       

   
Следующая глава        Содержание