Сквозь дремоту Анна слышала негромкий разговор Домны с урядником, но слова было не разобрать, да она и не пыталась. Наконец, послышалось «Тпру-у», и Домна тихонько тронула её за рукав:
- Барышня, приехали, просыпайтесь.

Когда Анна ступила на порог дома, поднялся такой переполох, словно она вернулась из дальних странствий. Сбежались все домочадцы, каждый норовил сказать ей что-то приятное, ободряющее, выразить радость от её возвращения. От радостной суматохи усталость у Анны как рукой сняло. В конце концов, Мария Тимофеевна властной рукой прервала суету и строго сказала, что Аннушке надо отдохнуть после всех забот и трудов. После сама отвела Анну наверх в её комнаты и задержалась, чтобы расспросить обо всём, что случилось.

- …Вот так всё и было, - закончила свой короткий рассказ Анна.
- И как он сейчас? Хотя, - перебила она сама себя, - раз ты вернулась домой, значит, с Яковом Платонычем всё хорошо. Или…?
- Ты права, мама. Он пришел в себя нынче утром. И, конечно, они с доктором тут же меня прогнали, - с невеселой улыбкой отвечала Анна.
- Аннушка, здесь они правы. Ты и так трое суток провела без отдыха, - строго кивнула мать и всплеснула руками. – Как же я боялась за тебя, дитя моё! Конечно, я всё понимаю, но ты ведь тоже могла захворать от переутомления.

- Мама, я давно уже не дитя, - со вздохом ответила Анна.
- Конечно, родная. Но для меня ты - всё та же маленькая девочка, - и Мария Тимофеевна изящным жестом прижала к глазам кружевной платочек.
- Ну, что ты, полно, - Анна успокаивающе погладила её руки. - Не могла я оставить Якова, ты же понимаешь. Неужели ты бы не сделала то же самое, если бы с папой случилась беда? Помнишь, когда на него покушался его бывший сослуживец, как ты тогда хлопотала над ним и сидела ночь напролет у его постели, когда у него начался жар от раны.

При этих её словах Мария Тимофеевна подскочила и, взявшись пальцами за виски, заметалась по комнате:
- Ах, Аннушка, не напоминай! У меня едва сердце не разорвалось тогда. Витенька был так бледен, так страдал! – она остановилась перед Анной и сложила ладони перед грудью. – Но он мой муж, а господину Штольману ты ведь отказала. Я не понимаю. Что-то изменилось? Ты передумала? Ты готова выйти замуж за Якова Платоныча? Аннушка, что ты молчишь, я не… Анна!
Мария Тимофеевна бросилась к Анне:
- Доченька моя, что с тобой? Господи, что я такого…
Та, побелев как мел, сжала рукою горло и откинулась на спинку стула.

Мать метнулась к столу, налила, разбрызгивая, дрожащей рукою воды в стакан из графина:
-  Вот, выпей, выпей, - судорожно поднесла она к губам Анны стакан.
- Аннушка, девочка моя, - говорила она чуть позже, присев у ног Анны, - ты прости меня, я не стану более говорить тебе ничего. Только не расстраивайся так.
В дверь поскреблись, и послышался голос Домны:
- Барышня, ванна для вас готова!

Румянец постепенно возвращался на лицо Анны. Она отдала матери опустевший стакан, потом провела ладонью по лицу, словно стирая налипшую паутину морока.
- Мамочка, всё хорошо, - выговорила она дрожащими губами. – Просто устала. Не думай об этом. А сейчас, ежели позволишь, я приму ванну, пока не остыла.
- Конечно, доченька, - воскликнула Мария Тимофеевна и поднялась, опершись на руку Анны. Потом с чувством поцеловала её в лоб и ласкающим жестом огладила по плечам. – Ступай, дитя моё. Тебе и вправду надо отдохнуть.

«Вот и ответ, - думала Анна много позже, лёжа в прохладной постели, освеженная ванной с отваром душистых трав, чувствуя, как охватывает всю её приятная истома. – Ничего не кончилось. Всё осталось как прежде. Именно это произошло бы со мною у алтаря. Яков как всегда прав. …Что ж, я подумаю об этом потом. После. Завтра…»
И она погрузилась в спасительный сон.

   *****************

Мария Тимофеевна после происшествия с Анной была так взвинчена остаток дня, что Виктор Иванович, в конце концов, подступился к ней с расспросами, и та рассказала ему всё.
- Она едва чувств не лишилась! Как тогда, Виктор, в тот день, когда этот господин приходил свататься.
- Это весьма странно, Маша, - задумчиво огладил он бороду. – Я говорил с Анной, и она ответила вполне определенно, что любит Штольмана. Но что с ней такое происходит… Я не понимаю.

- Может, тебе поговорить со Штольманом? Не сейчас, конечно, а когда он поправится.
- Пожалуй, ты права. А до того момента не досаждай ей расспросами. Это, в конце концов, вредно для её здоровья, такие разговоры. Договорились?
- Конечно, Витенька. Я буду сдержана.
Виктор Иванович прижал к себе жену. Она подняла к нему лицо и с нежной улыбкой подставила губы для поцелуя.

   *************

Назавтра чета младших Мироновых окончательно засобиралась уезжать. Были взяты билеты на поезд до столицы, отправлявшийся через день. Глафира с ног сбилась, собирая все вещи своих хозяев. Также решено было устроить небольшой прощальный ужин накануне отъезда, на который приглашены были доктор Милц, Коробейников и сосед Клюев.

Особняк наполнился суматохой, в которой Анна не принимала участия. Она слонялась по дому, не зная, чем себя занять. Её все старались отослать в комнату, чтобы она отдохнула, а её уверения, что она уже совершенно пришла в себя и полна сил, не находили отклика у домашних. Наконец, Зинаида Петровна утащила её к себе и усадила разобрать кое-какие книги, которые она приобрела в здешней недавно открывшейся лавке. Брать с собой в Петербург все приобретения она не желала и попросила Анну отобрать понравившиеся романы и оставить их себе. Та перебрала книги, полистала пахнущие типографской краской томики и отложила несколько в сторону. Зизи закончила укладывать украшения в несессер и подошла к ней посмотреть, что же понравилось Анне.

- Какие разные у тебя предпочтения! - воскликнула она перебирая книги. - Бальмонт, Киплинг. Кстати, его "Книга джунглей" весьма занимательна. И несмотря на то, что я категорически не приемлю его политических взглядов, как литератор он мне весьма понравился. Да, кстати, специально для тебя я прихватила кое-что, что тебе непременно понравится.
Она поднялась и, выдвинув ящик стола, достала несколько журналов "Звезда".
- Вот здесь весьма занимательные истории от ещё одного англичанина. Конан Дойл. Прочти, не пожалеешь, – отдала она их Анне. – Это детективные истории. К сожалению, для меня такие произведения на один раз. Перечитывать лично мне их неинтересно: я ведь уже знаю, кто убийца, а художественные достоинства этих детективных рассказов не таковы, чтобы наслаждаться слогом и открывать для себя какие-то философские идеи. Но прочесть всё же стоит: написано весьма ловко. Хотя, - пожала она плечами, - я в этом не разбираюсь и не могу понять, правда ли возможны те или иные сюжетные повороты. А тебе, моя дорогая, такие истории должны понравиться, не правда ли?

- Намекаете на мою тесную дружбу с полицией? – рассмеялась Анна, листая журналы и отыскивая рекомендованные Зизи рассказы.
- Скорее, с полицейским, - чуть улыбнулась та, потом чуть замешкалась, но всё же продолжила. – Я не спрашивала. И так вижу, что ваши дела идут на лад, и возможно…
- Зинаида Петровна, - быстро прервала её Анна, резко захлопнув журнал, - я не хотела бы об этом говорить.
- О, я прошу прощения, - обескураженная такой реакцией, протянула Зизи. – Я думала… Нет, ничего, прости меня.

- Вы не виноваты, не извиняйтесь, - с жаром ответила Анна. - Я потом непременно вам всё-всё объясню. И мы поговорим. Но теперь я не могу, поверьте на слово.
- Конечно, дорогая моя девочка, - кивнула та. – Просто знай, что мне ты можешь рассказать обо всём. Я возможно уже давно вышла из возраста первых ухаживаний, - иронично продолжала она, - но недавний мой брак ставит меня на одну доску с молодоженами. Впрочем, прости, я умолкаю. Мы условились об этом не говорить. Значит, и не будем. Лучше давай поговорим о том, когда ты опять сможешь нас вновь навестить в Петербурге!

   *************

Гости стали собираться после семи. Задерживался лишь Коробейников. Мария Тимофеевна была оживлена, улыбчива и от того весьма хороша собой. Стол был накрыт с изяществом и элегантностью, всё остальное тоже было в полной готовности. В бокалах отражался свет многих и многих свечей, которые для торжественности зажгли вместо электричества, столовое серебро было вычищено до блеска и сияло, придавая некую прозрачность столовым приборам, шампанское в достаточном количестве остывало на леднике, а в гостиной стояли всевозможные наливки и коньяки.

Мария Тимофеевна хотя и не признавалась в этом себе самой, готовилась поставить восхитительную финальную точку в визите в особняк своего деверя, но, главным образом - своей невестки, чтобы та сохранила превосходные воспоминания об их доме. Причем все делали вид, что не понимают причины усилий хозяйки дома в достижении совершенства, прощая ей эту маленькую слабость. Наконец, Домна внесла бокалы и рюмки для аперитива, Петр Иваныч завел граммофон. Поймав одобрительный взгляд Зизи, Мария Тимофеевна переполнилась довольством и счастьем.
Нынешним вечером Александр Францевич был необычайно молчалив, о чем-то сосредоточенно размышлял, и это тревожило Анну. В конце концов, она не выдержала, утащила доктора в сторону и прямо спросила:
- Вы сегодня так задумчивы, доктор, и меня это тревожит. Скажите прямо: что-то с Яковом Платонычем?

- Да бог с вами, Анна Викторовна, голубушка, - замахал доктор на неё руками. – Всё с ЯкПлатонычем замечательно. Правда, вчера, после вашего ухода ворвался к нему господин Коробейников, и выдворить его оказалось еще труднее, чем вас. После того, как он всё же покинул больницу, Яков Платоныч погрузился в сон, который – лучшее для него лекарство, и сегодня чувствовал себя совсем хорошо, для такой-то раны. Так что не волнуйтесь, здесь никакой угрозы более нет. – Он пожевал губами, поправив пенсне. – Что же до моей озабоченности… Вы угадали, я, в самом деле, встревожен. Это касается моего доброго друга Афанасия Никитича Свиридова. Помните, мы с вами были не так давно на собрании нашего медицинского сообщества Затонска, и профессор ещё так ярко выступил, что русские ученые вскорости удивят весь мир.

- Конечно, я помню. Удивительный человек. Так увлечен наукой. И что с ним случилось?
- Я точно не знаю. Мы должны были встретиться по одному весьма важному делу. Но ни вчера, ни третьего дня от профессора нет никаких известий. Я заехал к нему сегодня справиться об его здоровье, но горничная уклончиво ответила, что профессор с супругой уехали из города два дня назад навестить своих приятелей и до сих пор не возвращались. Я даже, знаете ли, - конфузливо усмехнулся доктор, - дерзнул прибегнуть к методам нашей достославной полиции и попытался провести расследование. Опросив горничную, учинил допрос лакею. Тот заявил то же самое: уехали, дескать, хозяева и досель не воротились.

- Но почему вы тревожитесь так? Возможно, профессор просто решил немного задержаться в гостях.
- Дело в том, что то дело, о котором он должен был мне рассказать, чрезвычайно опасное, но и в той же степени важное. Он, - доктор понизил голос до шепота, - он работает над противочумной сывороткой.
- Ч-что? – ахнула Анна. – Возможно ли? Да ведь это будет сенсация, если исследования закончатся успехом! А как он далеко продвинулся?

- В том-то и дело, что я ничего не знаю. Он начал эксперимент с месяц назад. Причем, как и любой подвижник, решил провести испытания на себе. Три дня назад он должен был известить меня о результатах и принять медицинскую помощь, буде таковая понадобится. И вот: о нем ни слуху, ни духу. Ни в какие гости он поехать в таком состоянии, конечно же, не мог. Потому и горничная, и лакей, на мой взгляд, что-то скрывают. Но я, к моему величайшему сожалению, не Яков Платоныч. Проникнуть в тайны людские не имею способностей. Идя сегодня в ваш дом, надеялся, что здесь будет и Антон Андреич. Но мне сказали, что он задерживается.

- Я уверена, что он непременно будет сегодня. Но отчего вы прямо не пришли к нему в полицейский участок?
- Верите ли, Анна Викторовна, буквально до прихода сюда надеялся, что я надумал всё это. Не хочу даже предполагать, что с моим другом произошло какое-то несчастье. А вы… к вам никто не… являлся?
- Нет, доктор, - покачала головой Анна. - Но я попробую вызвать его нынче вечером. Когда гости разойдутся.

- А кстати, как вы себя чувствуете? – пристально глянул на неё Милц. - Мария Тимофеевна шепнула мне, что вчера с вами снова сделался обморок. Это так?
- Да что вы, доктор, - с досадой пожала плечами Анна. – Всё со мною в порядке. Мама у нас просто очень впечатлительная. Мою обычную усталость приняла за конец света.
- Кстати, сюда движется ваш сосед, Андрей Петрович. В общем, вы меня известите, ежели, получите какие-либо известия, пусть и с того света, - с этими словами Милц поклонился подошедшему Клюеву и отошел.

- Анна Викторовна, как же мы давно с вами не встречались, не говорили, - белозубо улыбаясь, заявил Клюев и отсалютовал бокалом.
- Вы правы, - кивнула Анна задумчиво. – Но, знаете ли, работа отнимает всё мое время.
- Всё же вы – удивительная девушка. И мне, признаться, не хватает наших бесед обо всем на свете.
- Как ваше имение?
- Благодарю за проявленный интерес, - поклонился тот. – Управляющий буквально на днях доложился, что озимые взошли дружно, а яровые будут сеять в начале мая.
- Вы рассуждаете, как завзятый помещик! – похвалила Анна. – А что с вашими идеями об электричестве? Запустили уже эту новую машину, о которой вы мне рассказывали?

- Увы, нет. Инженер, которого я выписал, приезжал, всё осмотрел и уехал готовить проект. Да так доселе и не вернулся. И с домами каменными тоже не вышло. Отказываются мои мужички перебираться в такие дома. Держатся за свои деревяшки. Уж как с ними ни беседовал, только бурчат да пыхтят. Вот так, Анна Викторовна, ничего-то путного из моих начинаний не выходит.
- Не огорчайтесь так, Андрей Петрович. Хотите, я приду к вам посмотреть на эту вашу чудо-машину?
- Вы… вы, правда, хотите? – недоверчиво улыбнулся Клюев. – Я так буду рад!
- Ну, конечно! Жаль, что дядюшка уезжает завтра. Не то мы бы с ним явились к вам по-соседски. Но у Зинаиды Петровны возникли неотложные дела, которые требуют её непременного присутствия в столице.

- Супруга Петра Иваныча - настоящая современная деловая дама, - незаметно кивнул в сторону Зинаиды Петровны Андрей Петрович. - Да и вообще все женщины в вашем семействе неординарные и достойны всяческого восхищения. Взять матушку вашу, Марию Тимофеевну. Читал на днях её статью об образовании в «Дамском угоднике». Так великолепно написано: живо, оригинально, иронично. У матушки вашей большой талант. Вы не читали?
- К сожалению, была занята на работе.
- О, да, я слышал. Такое несчастье. Столь блестящий полицейский, и такой конец карьеры.
Анна как раз пригубила из бокала шампанское и на последних словах Клюева едва не поперхнулась. Она подняла на него глаза и похолодевшим тоном спросила:
- С чего вдруг такие выводы?

Клюев стушевался под её взглядом и сбивчиво пояснил:
- Так вроде… в беспамятстве… Голова разбита и… Куда тут расследовать-то?
- Яков Платонович вчера пришел в себя, - едва сдерживая раздражение, сказала Анна. - И вообще очень быстро идет на поправку. – И всё же не удержалась. – Вы же, Андрей Петрович, чем питаться какими-то слухами, могли бы спросить у меня, как обстоят дела.
- Анна Викторовна, господи, простите меня! - заторопился тот, прижимая растопыренную ладонь к груди. - Я вовсе не имел ничего такого в виду. Конечно, господин Штольман поправится! Я лишь хотел сказать, что ему, наверное, понадобится длительное время, чтобы вернуться к работе.

- У него есть прекрасный коллега, который с успехом занимается расследованиями и в отсутствие Якова Платоновича, - заметила Анна, кивнув в сторону входящего в гостиную Коробейникова. –  С вашего позволения я должна его поприветствовать.
Анна поставила на рояль свой бокал и устремилась к Антону Андреичу.
А Мария Тимофеевна в этот момент провозгласила:
- Господа, прошу всех к столу!
       
Следующая глава          Содержание