Немая сцена на поляне длилась считанные секунды. Затем всё пришло в движение. Мужчины заговорили. Некоторые дамы завизжали от ужаса. Ариадна попыталась упасть в обморок на руки стоявшего поблизости Клюева. Тот, надо отдать должное, успел подхватить её и опустил на стул, стоявший поблизости.

   Яков Платоныч стремительно подошел к управляющему, потом что-то сказал ему, и они удалились в сторону, откуда прибежал Макаров. По пути Штольман сказал несколько слов Сергею Евграфычу. Тот, немедля протрезвевший от свершившегося, поднял ладони вверх и объявил:
- Друзья мои, господин полицмейстер просит всех пройти в дом. Пожалуйте, господа. Сейчас подадут закуски. И напитки!
Гости немного притихли и потянулись испуганной вереницей в дом.
Мужчины хмурились, негромко переговариваясь, дамы давились тихими рыданиями, цепляясь за кавалеров. Лакеи сновали по гостиной, расставляя подносы с фужерами, разнося закуски, наливая крюшон, лимонад, шампанское.

   Мироновы после появления Макарова оказались возле Анны. Мария Тимофеевна буквально вцепилась в дочь и не отпускала её от себя ни на шаг, постоянно повисая на её локте и судорожно обмахиваясь веером. Анна охотно бросилась бы вслед за Штольманом, но сейчас это было невозможно. В гостиной они отошли к окну, мать и дочь опустились на узкий диванчик, Виктор Иванович встал рядом. К ним тут же подошел Клюев:
-  Мария Тимофеевна, Анна Викторовна, как вы? Позвольте принести вам чего-нибудь подкрепляющего?
- Ах, Андрей Петрович, будьте так любезны, - слабым голосом отвечала Мария Тимофеевна.

   Тот развернулся и исчез в толпе. Анна поднялась с диванчика, но мать вцепилась в её руку:
- Аннушка, ты куда?
- Хочу подойти к Марье Алексеевне, она, кажется, совсем плоха.
- Я тоже плоха! – рявкнула шепотом Мария Тимофеевна и подскочила с резвостью, заставлявшей сомневаться в её недомогании. – Прошу тебя остаться!
Анна чмокнула её в щеку и мило улыбнулась:
- Мамочка, она сидит там совсем одна. Я просто спрошу об её самочувствии тут же вернусь.

   С этими словами Анна быстро направилась сквозь толпу к креслам, где восседала Сереброва. Проходя мимо ниши, полускрытой портьерами, она вдруг замерла, почувствовав тянущий холод оттуда, и осторожно отодвинула штору, всматриваясь во тьму. На фоне окна, отсвечивавшего тусклым, маячила полупрозрачная женская фигура. Анна медленно вошла в нишу и осторожно спросила:
- Надежда, это… вы? Что случилось? Как это произошло?
В солнечное сплетение ударил невидимый кулак, Анна задохнулась и оперлась спиной на стену, в глазах потемнело.

Управляющий тащит Надежду за собой, больно вцепившись в руку. Она вырывается, отталкивает его, вбегает во флигель и захлопывает за собой дверь, накидывая крючок. Дверь сотрясается от ударов.
Надежда пятится, потом разворачивается и, подобрав юбки, во весь дух бежит по коридору. Слышится выстрел, что-то больно втыкается в грудь. Она падает, сильно стукнувшись головой, свет меркнет в глазах.
Вспышкой возвращается сознание, и последнее, что она видит сквозь приоткрытые веки, это стоящий над ней мальчик, с ужасом переводящий глаза с неё на лежащий в растопыренных ладошках пистолет.
Слышится скрежет сорванного крючка и топот ног. Сознание погружается во тьму.

   Анна сползла по стене, судорожно пытаясь вдохнуть. Её заметил лакей и, подскочив, забормотал:
- Ахти, барышня, барышня!
Анна слабо оперлась на его руку и, поднявшись, прижала палец к губам:
- Тише. Не надо кричать. Мне уже лучше.
- Да как же, барыш…
- Ступай, - приказала Анна. Голос хоть и был слаб, подействовал на лакея должным образом, и тот, кивнув, отошел, неуверенно ступая и оглядываясь на неё.

   Анна пригладила волосы, немного подышала, окончательно приходя в себя и, слегка покачиваясь, пошла по направлению к Серебровой. К родителям сейчас возвращаться не стоило.
- Анна, дитя моё, как вы бледны-то. Испугались? – участливо спрашивала Марья Алексеевна, усаживая Анну подле себя.
- Нет, что-то душно стало. Любезный, подай! – она взяла бокал с лимонадом с подноса подскочившего к ней лакея.
- Вот беда-то, ох, беда! Всё же он убил её! Ах, какое горе, - покачала головой Сереброва. - Как знала: не доведет до добра такое её распутство.

    Анна, сделав пару жадных глотков, потрясла головой, потом сдавленно выговорила:
- Это не он. Не Макаров.
Та внимательно вгляделась в бледное лицо Анны:
- Не он? А вы откуда… Так это правда?
- Что именно? – Анна допила лимонад и отставила пустой бокал на стоявший поблизости столик. Марья Алексеевна, понизив голос, сообщила:
- Я слыхала кое-что о вас… необычное. Но списывала это на сплетни, которые всегда сопровождают красивых и независимых женщин. Уж этого добра в свете я нагляделась. Так что же, слухи не лгут?
- Не лгут, - помолчав, кивнула Анна, - но…
- Но преувеличивают?
- Можно и так сказать.
   
   Тут Сереброва встрепенулась:
- О, смотрите, господин Штольман вернулся. А кто это с ним?
- Это Антон Андреич, Коробейников, начальник сыскного отделения. А вон тот – Ульяшин Сергей Федорович, его помощник.
- А это что за колоритный мужчина? - показала Марья Алексеевна.
- Это наш доктор. Милц Александр Францевич.
Та в ответ одобрительно качнула головой.

    Штольман вышел на середину гостиной, где тут же образовалось пустое место – гости невольно расступились по сторонам.
- Господа, здесь произошло преступление. Погибла Надежда Макарова. Полиция в лице начальника сыскного отделения господина Коробейникова, а так же господина Ульяшина произведет следственные действия. Вынуждены будем вас допросить. Приношу извинения за доставленные неудобства.
Он говорил эти заученные фразы, сам же обводил глазами толпу, словно искал кого-то. Анна приподнялась с места. И он увидел её за головами присутствующих: лицо его заметно смягчилось.

   - Но, господа полицейские, - воскликнул один из гостей – благообразный мужчина с обширной лысиной и внушительным брюшком, - мне завтра в присутствие! Я ничего не видел и не знаю!
Толпа немедленно взроптала, вторя ему.
Тут же подле Штольмана оказалась Евгения Арнольдовна. Была она смертельно бледна, но старалась держаться на ногах:
- Господа, дом в вашем распоряжении. Комнат хватит, можете располагаться и отдыхать.

   К Анне протиснулась Мария Тимофеевна:
- Аннушка, идем! Ты должна меня проводить.
- Разумеется, мама, - кивнула Анна, бросила взгляд на Якова и, подхватив мать под руку, стала продвигаться к лестнице.

   В комнате матушка без сил опустилась на софу:
- Боже, какой ужас! Хорошее окончание праздника! Как же всё несвоевременно. И такой удар для Евгении. Она просто убита всем происходящим.
- Ну, пока убита всё же Надежда Макарова, - заметила Анна, стоя у окна и глядя на залитую лунным светом лужайку.
- Аннушка, ты неделикатна! – поморщилась Мария Тимофеевна. - А вообще эта самая Надежда та ещё штучка! Евгения рассказывала о ней такие ужасные вещи, - понизив голос, сказала она. – В общем… не важно.

   - Мама, я должна спуститься вниз.
- Зачем? К Штольману?
- Мне нужно ему что-то рассказать.
- Аня! Я ничего не понимаю! Я... А ты как себя чувствуешь?
- Мама, в доме убийство. И как всякий нормальный человек, я  чувствую себя ужасно.

   Мария Тимофеевна поднялась и, подойдя к Анне, взяла её за руки:
- Мы в прошлый раз не договорили. О Штольмане. И всё же я хотела разобраться. Ты ведь отказала ему! А он смотрит на тебя так… так, словно, ты его невеста.
Анна обреченно вздохнула и, подумав, начала:
- Мама, я должна тебе кое-что рассказать, только обещай, что ты ничего не скажешь папе. У него больное сердце, и я не хочу тревожить его.
- Ты меня пугаешь, Аннушка. Но я с-слушаю.

   - Дело в том, что… я пока не могу выйти за Якова Платоныча. Он… он расследует одно очень важное и секретное дело. Какое, я рассказать не могу. И вот пока он не завершит расследование, он не хочет… связывать меня обязательствами. Ведь его близким тоже может грозить опасность. Родных у него нет. Вот, - Анна выдохнула и поежилась. Полуправда выглядела очень неубедительно, но ничего другого Анна быстро придумать не смогла.
Мария Тимофеевна слушала её, прижав пальцы к губам:
- О, боже! Тебе грозит опасность!
- Мама! Нет! - всплеснула руками Анна. - Мне ничего не грозит, пока никто не подозревает о нашей склонности друг к другу.

   - О, да, не подозревает, - в сомнении покачала та головой. – Достаточно взглянуть на вас обоих, и всем всё становится ясно. Аннушка, вы с Яковом Платонычем совершенно не умеете притворяться. Но, боже мой, зачем, зачем тебе этот проблемный человек? То ли дело Андрей Петрович! Хотя, кажется, Ариадна взялась за него всерьез!
- Мама, помни ты пообещала не говорить папе!
- Да помню я, помню, - страдальчески поморщилась та.
- Теперь мне надо идти.
Она приложилась губами к лбу дочери и обреченно махнула рукой:
- Ну, что же ступай, дитя мое. И ради Христа, будь осторожна. Держись от господина Штольмана подальше, умоляю.

****************

   Оставив мать в её комнате, Анна спустилась по лестнице. Когда проходила темноватой галереей первого этажа, внезапно отворилась одна из дверей, и оттуда выпорхнула Ариадна, прикладывая платочек к глазам.
- Ах, Анна Викторовна, какое несчастье! Какое ужасное несчастье! – воскликнула она, и в коридор следом за ней тут же выглянул Яков Платоныч.
- Анна Викторовна, я должен вас также опросить, - притворно строгим тоном сказал он. Ариадна только вздохнула и, махнув платочком, отправилась в сторону гостиной.

   Войдя, Анна опустилась возле стола. Яков устроился напротив, взяв в руки её ледяные ладони:
- Вы были так бледны там, – он качнул головой в сторону, где находилась гостиная. – С вами всё в порядке?
- Яков Платоныч, моя бледность вообще не важна сейчас, - отмахнулась Анна. – Я должна вам сказать… А где этот управляющий? Макаров?
- Я велел его пока запереть в чулане.
- Боюсь, что это напрасно. Он не убивал.

   - С чего вы взяли? – Штольман спохватился и кивнул. – Он тоже твердит, что не убивал. Но вы… Вы что-то знаете?
- Да! – твердо кивнула Анна. - Я… видела. Она приходила ко мне.
- Она? Надежда? И что же она сказала? – он подался к ней.
Анна привычным жестом сложила пальцы, словно держала иголку, и, вспоминая, начала:
- Она показала, как Макаров ведет её – так грубо! Потом она вырывается и, заскочив во флигель, закрывает за собой дверь на крючок. Бежит по галерее, - сосредоточенно продолжала Анна. – Потом… тычок в грудь. Боль. Она падает. Придя в себя, видит над собой мальчика с пистолетом в руках, слышит скрежет от вырванного из двери крючка. Дальше – тьма.

   Последние слова она произнесла очень тихо и словно бы нехотя, низко склонив голову.
- Что еще за мальчик?
Анна подняла голову и, страдальчески морщась, выговорила, словно бы через силу:
- Это Коля. Сын управляющего. Надежда была его мачехой. Он её …ненавидел.
       
Следующая глава          Содержание