- Ох, барышни, как же припозднились нынче с обедом-то, - сетовала кухарка, с помощью горничной накрывая для Анны с Таней в столовой. – Домна Капитоновна завтра узнает, со свету меня сживёт.
- А мы ей не скажем, - улыбнулась Анна, усаживаясь на свое место. Таня устроилась напротив. - В конце концов, твоей вины в переполохе нашего дома нет. Так что ты ступай, а мы уж тут сами справимся, - отослала она кухарку.

Та в сомнении поджала губы, но всё же ушла, прихватив с собой и горничную.
Таня в ожидании посмотрела на неё:
- Анна, случилось что? Ты о чем-то хотела поговорить со мной?
Та, бросив взгляд в сторону дверей, понизила голос:
- Танюша, мне нынче вечером надо будет уйти.
- Понимаю. Опять в больницу, наверное?

Анна помедлила, потом сказала, пристально глядя на сестру:
- Вот так и говори всем, кто будет спрашивать: мол, ушла Анна на дежурство в больницу.
Та от неожиданности выронила вилку и расширившимися глазами уставилась на неё:
- Что значит - говорить всем? Аня, что ты задумала? Ты же помнишь, тебе нельзя никуда выходить без сопровождения полицейского, это может быть опасно!

Анна улыбнулась:
- Не волнуйся, дорогая, я пойду как раз в полицию.
- Но зачем? Что произошло? – Таня понизила голос. - На тётю что, в самом деле, покушались?
- Да откуда у тебя такие мысли? – изумилась Анна. – Мне просто нужно сходить в участок. Вон, курник нынче у кухарки какой славный получился. Отнесу нашим господам полицейским. А то они вечно поесть не успевают толком.
- Можно мне с тобой? – с надеждой спросила та.

- Нет, милая, - покачала Анна головой. – Ты останешься с тётей. Пожалуйста. А то, если мы обе уйдем... Небо рухнет на землю!
- Ну, х-хорошо, - нехотя кивнула Таня. – Но ты тогда поезжай в коляске. И верх подними, чтобы никто тебя не видел!
- Дорогая моя сестрица, тебе никто не говорил, что ты очень похожа на Марию Тимофеевну и Олимпиаду Тимофеевну вместе взятых? – с притворным вздохом поинтересовалась Анна, вооружаясь ножом и вилкой. Таня изумленно уставилась на сестру, потом, заметив смешливые искорки в глазах той, не выдержала и рассмеялась.

- Я просто привыкла о маме беспокоиться после кончины батюшки, -  заметила она, отсмеявшись и становясь серьёзной. - Мама была тогда, ровно дитя малое, глаз да глаз за ней требовался.
- Вот эти замечательные навыки ты со всей старательностью и применишь сегодня у постели больной тётушки. Я там написала, что нужно ей будет дать из лекарств. А обо мне, если тётя спросит, ты скажешь…
- …что ты ушла на дежурство. Но верх у коляски всё же подними!

***************************

- …Вот таков план, Антон Андреевич, - заключил Штольман и, закрыв папку убрал её в сейф.
- Понял вас, - кивнул Антон и вновь попытался пригладить отсутствующие усы.
Тут в дверь кабинета стукнули, и вошедший Чернышов отрапортовал:
- Ваше благородие, тут к вам... Анна Викторовна.

Штольман обменялся тревожными взглядами с Коробейниковым и, поднявшись, привычно потянулся поправить левый манжет:
- Приглашай!
Коробейников тоже поднялся, когда в кабинет, вооруженная корзинкой, от которой распространялся аппетитный аромат выпечки, вошла улыбающаяся Анна.
- Здравствуйте, господа, - объявила она, водружая свою корзинку на столик у окна. - Что-то случилось? У вас такие лица...

- Анна Викторовна! Вы как здесь в этот час? Вы что же… знаете уже? – вырвалось у Штольмана.
Анна бросила на столик вышитую салфетку, которой была прикрыта корзинка, и круто развернулась к ним:
- А я что-то должна знать?

Коробейников, опережая Штольмана, торопливо сообщил:
- Так убийство у нас. Ювелира ограбили, а потом... убили. Вы по этому поводу к нам?
- А, нет! - отмахнулась Анна. - Я к вам по поводу накормить вас, дорогие мои сыщики. А то вы со своей работой пообедать всегда забываете. Вот скажите, когда вы сегодня ели в последний раз? - подбоченилась она, переводя взгляд с одного на другого.

Сыщики переглянулись, потом одновременно пожали плечами. Анна развела руками:
- Ну вот! А у нашей кухарки сегодня дивный курник получился. И варенье из вишни она положила. Знаю, вы, Антон Андреевич, очень его любите. А для вас, Яков Платонович, я захватила пастилу. Наша кухарка родом из Коломны, вот и готовит для нас знаменитое коломенское лакомство.

Она говорила, одновременно выкладывая из корзинки припасы на расстеленную салфетку. Обернувшись, распорядилась:
- Вы, Антон Андреевич, не стойте, а велите кипяток принести для чая. Присаживайтесь, господа.
Коробейников со Штольманом вновь переглянулись, потом Яков Платонович первым подсел к столу, на котором исходил ароматами курник. Антон Андреевич, открыв дверь, крикнул дежурному, чтобы принес кипятку, после уселся рядом и потянул к себе кусок пирога.

- А что же вы, Анна Викторовна? Присоединяйтесь! - обратился он к Анне.
- О, нет, я только недавно из-за стола. Благодарю.
- Хм, как же только из-за стола? Для обеда поздновато, для ужина рано, - бросил взгляд на массивные часы в углу Антон Андреевич, уплетая пирог.
- Не скроешь от вас ничего, - смеясь, подтвердила Анна. - Припозднились сегодня с обедом. Пришлось совместить с ужином.

- А... что-то случилось? - нахмурился Яков Платонович, прихлебывая чай.
- Да так, небольшое происшествие.
Штольман замер, со стуком поставив подстаканник на стол. Анна, заметив это, рассмеялась:
- Ну, что же вы так пугаетесь, Яков Платонович? Не со мной происшествие. Есть у нас ещё домочадцы, обожающие попадать в неприятности.

Здесь пришел черед замереть с куском пирога Коробейникову:
- С Татьяной Сергеевной беда?
- О, ну, что вы, Антон Андреевич! Таня, ...Татьяна Сергеевна, напротив, самая здравомыслящая барышня в нашем доме. - Она бросила на Штольмана короткий взгляд и пояснила. - Это тётя.
- Олимпиада Тимофеевна? И что же с ней стряслось?

Анна пожала плечами:
- Ну, вам должно быть известно, как тётушка обожает совать нос в чужие дела и командовать всем на свете. Вот, решила поучить садовника, как ухаживать за яблоней.
- И что же?
- Стремянка, увы, не выдержала тётушкиного натиска и..., - она многозначительно развела руками.

- О, господи! - воскликнул Коробейников.  - И как она?
- Благодарю, всё уже хорошо, - кивнула Анна. - Ушиблась только немного, но переломов, к счастью, нет. Я сделала укол, дала снотворное, приложила мазь. Так что тётушка через несколько дней поднимется на ноги. Уж я постараюсь.
- Тётя ваша - весьма энергичная особа, - заметил Яков Платонович, доставая из бумажного фунтика пастилу.

- Это у нас семейное, - кивнула Анна. Ей так нравилось наблюдать, как он есть, как промокает салфеткой губы, как отпивает с осторожностью дымящийся чай. Очень хотелось поцеловать его в складочку, что образовывалась возле губ. Он, почувствовав её взгляд, поднял на неё глаза, и где-то там, внутри этих светлых любимых глаз, еле заметная, родилась нежность.
Коробейников уловил эти обмены взглядами, отодвинул тарелку и со вздохом поднялся.

- Ну, что же, благодарю вас, Анна Викторовна, за такой приятный сюрприз. Но вынужден откланяться. Служба, знаете ли. Убийство это с ограблением. Наверняка там меня городовые ждут с докладами.
- Постойте! – воскликнула Анна. - Может я смогу чем-то помочь? Вызвать этого …Синявского и спросить…
- Нет!
Они рявкнули это слаженным дуэтом, и Анна даже отступила в изумлении.
- Простите, Анна Викторовна, - прижал ладони к груди Антон Андреевич. – Просто пока нет никакой необходимости прибегать к вашей помощи. Но уверяю вас, буде такая нужда возникнет, мы… Да же, Яков Платонович? – он обернулся к Штольману. Тот неопределенно качнул головой. – Ну, ещё раз благодарю и удаляюсь!

Он едва ли не бегом устремился к дверям. Анна проводила его взглядом, не успев ничего сказать, потом повернулась к Якову:
- У вас тут явно что-то происходит. Не хотите поделиться?
Штольман пожал плечами:
- Да нечем пока делиться. Обычная рутина. Преступления и злодеи, пытающиеся скрыться от правосудия. 

После отложил салфетку, поднялся и, приблизившись к Анне, взял её за руку:
- Как это вам пришла в голову такая славная идея навестить нас?
Анна пристально смотрела на него, пытаясь понять, насколько он искренен с ней. Она чувствовала, что от неё снова что-то скрывают, не договаривают. Ограждают от неприятностей, как всегда, мелькнула обидчивая мысль. Ну, уж нет, она не позволит какой-то обиде вмешаться и поломать её намерения в отношении нынешнего вечера. В конце концов, она вполне может вытянуть из своего упрямого сыщика что-нибудь и попозже.

Она отбросила прочь царапающие мысли и улыбнулась:
- Это всё тётя. Можно сказать, сошла с наблюдательного поста и предоставила мне полную свободу действий. - После, став серьезной, пристально посмотрела ему в глаза. - Я вспомнила, что допустила вопиющую неучтивость в отношении вас.
- Вы о чём? - поднял он брови.

Анна сделала ещё один шажок к нему, став едва ли не вплотную, и положила ладонь ему на грудь:
- Я вдруг вспомнила, что задолжала вам уже целых три визита. Это непростительно для благовоспитанной барышни. Что бы сказала мама...
- Мария Тимофеевна, думаю, была бы счастлива, если бы вы и впредь пренебрегали такими светскими обязанностями в отношении меня, - с иронией заметил Яков.
- Вы ошибаетесь.

- Возможно. Но если быть честным, то вы мне задолжали не три визита, а гораздо больше.
- Больше? - изумилась она.
- Желаете посчитать? Извольте. Вчера я был у вас на ужине и... потом ещё. Это раз.
Анна кивнула.
- Дважды я навещал вас в имении Филимоновых. Это три.
Анна склонила голову в ожидании.

- И в четвертый раз... тогда, четыре года назад...
Голос его, низкий, завораживающий, вибрировал в груди под сюртуком, где всё ещё лежала её ладонь.
Она кивнула и произнесла вздрагивающими губами:
- Видите? Тем более мне необходимо исправить свою оплошность. Честно говоря, не знаю, как вы терпите такое невнимание и пренебрежение в отношении вас.
- И как же нам исправить это положение?

Она прищурилась:
- А пригласите меня к себе в гости.
Штольман помолчал, потом тихо сказал:
- Это было бы замечательной идеей, только... Боюсь, едва ли у меня есть, чем вас накормить. Даже к чаю наверняка нет ничего. Да и прислуга уже ушла, я сегодня намеревался работать допоздна.

- Нет ничего к чаю? - Анна в притворном испуге прижала ладони к щекам. - Смогу ли я пережить такое страшное испытание! А то, что вы отпустили прислугу... – она опустила глаза и принялась рисовать на его груди кружочки и узоры. - Может быть, это и хорошо, что никого не будет в вашем доме. Тогда нам совершенно точно никто не сможет помешать.

- Аня, - голос его дрогнул, он взял в ладони её пальчики и прижался губами к тонким запястьям. - Как же чудесно, что ты пришла. Постой! - вдруг спохватился он, вскинув голову. - Ты что же, одна приехала?! Анна Викторовна!
- Тише, тише, - она положила пальчик на его губы. - Не нужно гневаться, прошу тебя.
Он перехватил её руку и дернул головой:
- Да как же...

Она, не слушая его возражений, прильнула губами к его губам, уже сложившимся в укоризненную гримасу.
- Соскучилась по тебе, - выдохнула она, оторвавшись от него.
- Я тоже. Ты даже себе не представляешь, насколько. - Он посмотрел ей в глаза, с трудом фокусируясь, потом притиснул к себе, обхватив обеими руками.

И замер:
- Аня, ты?..
- Да... Ну а что? Я тут подумала... Корсет - это так неудобно..., когда собираешься провести вечер с собственным мужем...
Он вдруг расхохотался - громко заразительно, откинув голову назад. Она с восторгом смотрела на него, губы тоже вздрагивали от едва сдерживаемого смеха. Потом взяла его за отвороты сюртука и снова притянула к себе.

******************

- О, Анна Викторовна, наконец-то! - встретил её недовольным тоном Скрябин на следующий день. - Почему вы позволяете себе приходить, когда вздумается? Вы здесь служите! Извольте являться вовремя, или не являться совсем!
Анна как раз освобождалась от пелерины и шляпки, когда он ворвался в её кабинет мрачнее тучи.

Она развернулась к нему и возмущенно вздернула подбородок:
- По какому праву вы кричите на меня? В конце концов, я подчиняюсь не вам, а доктору Милцу! Если ему что-то не понравится, он сделает мне выговор, но не вы!
- Доктор уехал нынче в столицу на конференцию земских врачей с докладом. Оставил меня вместо себя, - со всей возможной язвительностью отрапортовал Скрябин. - Так что извольте слушать, что я вам говорю.

Анна едва сдержалась, потом пристально посмотрела на его бледное осунувшееся лицо:
- Иван Евгеньевич, вы сегодня как-то особенно раздражены. Что-то случилось? Вы не здоровы?
- Я обойдусь без вашей жалости, - желчно бросил он ей. - Извольте начать прием больных, а мне нужно в операционную. Не трудитесь, - остановил Скрябин её порыв, - помощь ваша мне не понадобится. Я вызвал доктора Глебова. Он мне будет ассистировать. А на вас – больные.

С этими словами он вышел из её кабинета, хлопнув дверью.
Тут же заглянула сестра милосердия Лукерья:
- Ой, Анна Викторовна, сегодня доктор как-то совсем лютует.
- Всё в порядке, Луша. Я сейчас переоденусь и начнем. Много там пациентов?
- Да не так, чтобы... 

Анна провозилась с больными до самого обеда. Потом Лукерья с улыбкой объявила, что коридор пуст. Она помялась в дверях, и Анна спросила, что там.
- Пришел господин Ребушинский. Говорит, доктора ему надо. А Александра Францевича-то нет нынче.
- Что же он хочет?
- Я не очень поняла. Но он такой важный, говорит, у него дело. Ре...портаж.
- Ну, пригласите его, - кивнула Анна.

Та кивнула и выскочила за дверь. Спустя несколько минут, в кабинет вдвинулся Алексей Егорович.
- Анна Викторовна, - заявил он с порога. - Никто не понимает исторических требований времени! А между тем мы должны отражать жизнь в провинции, показывать, что у нас здесь прогресс шагает семимильными шагами! Вы - современная барышня! Учились за границей. Скажите, в Париже пишут в местных газетах о буднях врачей? Почему же в нашей больнице мне только ставят палки в колёса?!

- Может оттого, что вы во всём ищете что-то плохое? – скрестила руки на груди Анна. - Вам просто не доверяют. Ждут от вас какого-то подвоха.
- Но я всегда пишу одну лишь правду! Да, у меня есть собственное мнение на события! Но что здесь плохого? В конце концов, я могу дать вам прочесть свою статью до её публикации! Ежели вам что-то не понравится, вы сможете указать мне на недостатки. Анна Викторовна, войдите же в моё положение.
- Да чем я-то могу помочь?!

- Мне нужно сделать несколько фотографических снимков.
- Вы что же, занялись фотографией?
- Ну, зачем же? Я договорился с нашим местным фотографом, господином Беляевым. Он, кстати, ждет здесь, в коридоре.
- Ну, хорошо. Я могу вам позировать. Если только вы не станете писать какие-нибудь гадости о женщине-враче!
- Ну, что вы такое говорите! Я напротив хотел вас прославить. Мало какой город в провинции может похвастаться наличием такой передовой высокообразованной барышни, как вы.

- Ох, слабо в это верится, - покачала головой Анна. - Но если вы всерьез желаете написать репортаж о нашей больнице, да еще привлечёте к нам благотворителей, я готова простить вам многое.
- Анна Викторовна, зря вы так ко мне несправедливы, - надулся Ребушинский. Потом потер ладони. - Ежели вы согласны, то мы можем начать прямо здесь, в вашем кабинете.
- Ну, хорошо, я готова.

Он выглянул в коридор:
- Егор Кузьмич, можете приступать!
В кабинет вошел невысокий крепкий мужчина. Он раскланялся с Анной и стал устанавливать посредине кабинета свой фотографический аппарат. Пока он занимался, Анна пригладила волосы, поправила халат, потом придирчиво осмотрела шкаф, возле которого её предполагал снять Беляев, передвинула несколько склянок.
- Ну вот, всё готово, - наконец объявил фотограф. - Внимание, не двигайтесь, пожалуйста.

Анна сцепила руки перед собой, глядя в объектив. Фотограф спрятался под черной накидкой и нажал на спуск. В этот момент дверь за спиной Анны распахнулась, и в кабинет шагнул доктор Скрябин. Вспышка магния совпала с его появлением. Он вскричал от неожиданности и закрыл лицо ладонями.

Следующая глава Содержание