Алешка увидел полицмейстерский выезд издалека. У него не было такой развитой интуиции, как у Штольмана, но здравый смысл подсказывал, что ни с чем хорошим Захаров приехать не мог. Чем выше начальник, тем реже поздравляет лично. Зато всякие разносы устраиваются непременно лицом к лицу.

Конечно, Алешка не знал за собой никакой вины и не думал, что полицмейстер приехал по его душу. Но попадать под чью бы то ни было горячую руку не стоило. Поэтому Булатов вышел во двор и заглянул в приемную снаружи, через окно.

Отсюда хорошо было видно, как его превосходительство входит в отделение. Невысокий, полноватый, с отечным лицом Захаров мог бы вызвать сочувствие, если бы не вечная мина брезгливой надменности. Впрочем, сегодня ее сменила гневная маска: брови нахмурены, глаза почти скрылись под набрякшими веками, губы поджаты. Полицмейстер отстранил вытянувшегося с докладом дежурного и прошел прямо в кабинет начальника.

Подслушать, что там происходить, было невозможно, окна расположены неудобно. Однако раскаты грозы разносились по всему отделению. Разговор сразу пошел на высоких тонах. Хотя, пожалуй, это был монолог: слышался только голос полицмейстера. Штольман, если и отвечал, то негромко. Ага, сказал что-то, резко так. Захаров заговорил еще громче. «Под суд пойдете!». Вот это да! Что ж он такое натворил?

Анна Викторовна вскрикнула. Потом что-то грохнуло, будто стул упал. Дерутся, что ли?! Мгновение спустя полицмейстер от души бахнул дверью. Красный, как рак, и злой, как собака, Захаров большими шагами пересек приемную. Дежурный услужливо распахнул перед ним дверь. Полицмейстер глянул на него свирепо, но ничего не сказал. Сел в свою пролетку и уехал.

Отделение застыло в неизвестности. Из кабинета начальника не доносилось ни звука. Потом появился Штольман. Он был бледен и двигался непривычно медленно. Алешка отпрянул от окна и вернулся в приемную. Оказалось, вовремя.
- Берите Брига и поехали!

Алешка едва узнал его голос. Яков Платоныч говорил так, словно каждое слово стоило ему немалых усилий. И налегал на трость. Не в обычае Булатова было приставать с вопросами, поэтому он молча козырнул, свистнул Брига и вслед за Штольманом влез в пролетку.