- Где твой хозяин? – рявкнул Коробейников, отталкивая открывшего им двери слугу. Тот бестолково засуетился, пятясь назад и разводя руками. – Отвечай!
- Должно, в комнаты прошли…, - залепетал перепуганный слуга. - Да я как увидал, что барин гневаются, дык ушел сразу в каморку свою. Не видал, куда оне девались… Наверх… поди.

Коробейников резким взмахом послал городовых по разным комнатам, сам же обернулся к Штольману, который еще не сказал ни слова. Лицо того было непроницаемым, только по руке, сжимавшейся на набалдашнике трости, можно было понять, как тот сейчас, точно пружина сжатая, готовый распрямиться и ударить.

- Кто был с ним? – вновь повернулся к слуге Антон.
- Дык это… барышня.
- Знаешь её?
- В вуальке были. Но вроде не видал её здесь прежде, - заторопился тот.
Один за другим прибежали городовые, разводя руками: Клюева нигде не было.

- Подвал! - прозвучал резкий как удар хлыста, голос Штольмана.
- Чего замер, ключи давай, - рыкнул на слугу Коробейников, - да покажи, куда идти!

Тот заторопился, вытаскивая ключи из кармана и махнув рукой, устремился из комнаты вон. В подвал вела крутая темная лестница, внизу которой оказалась запертая дверь, за которой слышался неясный разговор. Говорил мужчина, ему вторил женский плач.

Оттолкнув городовых, Штольман первым ринулся к двери, дернул ручку: бесполезно. Дверь была накрепко заперта изнутри, даже не шевельнувшись. Штольман забарабанил в дверь. Плач изнутри, затихнув на мгновение, сменился рыданиями и криками. Яков посторонился, махнув рукой. Городовые тут же поднажали, потом самый дюжий с размаху ударил ногой возле ручки. Дверь с треском отлетела, и полицейские ворвались внутрь.

Посреди довольно просторного подвального помещения стоял бледный расхристанный Клюев, держа у виска револьвер, рядом на коленях - незнакомая красивая молодая женщина, которая, повернувшись к ворвавшимся в подвал мужчинам, протянула к ним руки и, задыхаясь от рыданий, душераздирающе закричала:
- Остановите его, умоляю!!!

Чернышов кинулся к Клюеву и повис на его руке с револьвером. Тот после короткой борьбы уступил и, пошатнувшись, рухнул на стоявший рядом стул. Револьвер с грохотом свалился на пол, и по ушам ударил выстрел. Женщина, поднявшаяся в этот момент, вскрикнула и как подкошенная рухнула на пол: на груди стремительно расплылось кровавое пятно. Клюев, страшно закричав, бросился на колени возле женщины и распростер над ней трясущиеся руки.
- Андре, - слабо прошептала женщина и лишилась чувств.

******************

Он стоит у окна, отвернувшись от неё. Не смотрит. Спина напряжена. Руки сцеплены сзади так, косточки белеют в сумраке комнаты. Обижен? Зол? Она не понимает. Тянет к нему руки, умоляя обернуться. Он оборачивается, и она вскрикивает от ужаса: это не Яков. Это незнакомец в маске.

Она вздрагивает и со стоном просыпается. Под дверью пробивается полоска света. Анна помогая себе руками садится на своем ложе и трет лицо ладошками. Полоска света мигает, дверь распахивается и в комнату входит… Анна резко втягивает воздух и забывает, как дышать. Нет. Не может быть. Она же мертва. Он сказал, что она умерла в тюрьме.  Она закрывает глаза, молясь, чтобы видение исчезло. Но голос Нины Аркадьевны – вкрадчивый, насмешливый – заставляет её поверить: это не видение.

- Анна Викторовна, вы не рады видеть меня? Или, может, вы думаете, я – дух? Спешу разочаровать, это не так. Да, я жива. А что вы так изумлены?
- Яков ск-казал, что вы…, - хриплым от долгого молчания голосом выдавливает она, и Нина Аркадьевна со смешком подхватывает:
- …сказал, что я умерла? И вы поверили? Боже мой, Анна, как вы, в сущности, наивны. А я думала, вы повзрослели за эти годы. Штольман позабавился с вами четыре года назад. И вы снова попадаетесь на ту же удочку.

- Я вам не верю.
- Ну, а Штольману поверили?! Да вы же просто идиотка. Хотя о чем это я. Ну как может быть нормальной девица, которая видит, а-ха-ха, духов! Господи, как это глупо! Смешно и глупо! И Штольман такой же глупец.
- Не смейте так говорить о нем.

- «Не смейте?» Почему это? Уж кто, как не я могу говорить о нем, что вздумается. Ведь он мой муж. А вы не знали, что мы с ним обвенчались? Что вы так смотрите? Ну да, ваш Яков не самый устойчивый мужчина. Я просто пообещала, что доберусь до вас, и он сдался, умолял, как ребенок. Я не могла ему отказать. И нам не понадобилась консумация брака, мы ведь были любовниками прежде.
- Я вам не верю.

- Да что вы заладили: не верю, не верю! Это, в конце концов, смешно. Вот она я, стою перед вами, живая и здоровая, хотя Штольман утверждал обратное. Он просто не сказал вам, что он мой муж. Иначе ему не удалось бы снова пробраться в вашу постель. А, я угадала! – вскрикивает Нина со странной смесью злорадства и боли, уловив, как исказилось лицо Анны на этих словах. – Он снова сделал это! Но каков Якоб, я аплодирую…

- Мадам, какого черта!
Резкий, как удар хлыста, голос прервал её на полуслове. Нина, захлебнувшись смехом, умолкла и даже, кажется, стала ниже ростом. Помедлив, обернулась на медленно приближавшегося к ней Скрябина.
- Какого черта вы здесь делаете? – тихо и раздельно произнес тот, пристально глядя на Нежинскую.

- З-зашла попри…ветствовать старую зн...знакомую, - заикаясь, пробормотала та, медленно отступая назад.
- Я запретил вам приближаться к Анне Викторовне.
- Но я подумала…
- Я запретил вам думать. Вы должны исполнять то, что вам приказано, - продолжал тот. И хотя голоса не повышал, но Нина вдруг отчетливо затряслась словно стояла на пронизывающем ветру на эшафоте. – Не стоит испытывать моё терпение, - вкрадчиво продолжал Скрябин. - Ступайте.

Нежинская метнулась к двери, даже не оглянувшись на Анну, и исчезла. Анна резко вдохнула и, подтянувшись на локтях села, опираясь о спинку своего ложа. Скрябин неторопливо зажег свечи, отчего комната осветилась, потом захлопнул дверь, повернув ключ, и, подойдя, опустился в стоявшее поблизости у постели Анны кресло. Устроился поудобнее, закинув ногу на ногу, и скрестил длинные пальцы.

- Простите за это вторжение, - поморщившись, начал он, кивнув в сторону запертой двери. – У Нины Аркадьевны после всех тюремных злоключений несколько расшатаны нервы. Надеюсь, вы не слишком верите в бредни, что она вам наговорила? Вы же понимаете - особой любви она к вам не питает. Отсюда и… фантазии. Но вы, кажется, опечалены? Право, не стоит.
- Опечалена? Это мягко сказано! Я требую немедленно освободить меня!

- Анна Викторовна, - вздохнул Скрябин, - ну мы же договорились: вы исполняете мою маленькую просьбу, а я вас отпускаю после этого на все четыре стороны.
- Мы ни о чем не договаривались. Вы просто обманом похитили меня, заточили здесь и поставили условия. Свои.

- Ну да. Вот такая я циничная сволочь, - вдруг расхохотался Скрябин, разводя руками. Потом смех резко оборвал и, наклонившись вперед, продолжил:
- В ваших интересах исполнить мою просьбу. Иначе…
- Иначе что?

Скрябин поднял брови и протянул:
- Я могу и не удержать Нину Аркадьевну, и тогда вы можете пострадать.
- Не надо меня пугать, уж с Ниной Аркадьевной я как-нибудь справлюсь, - задиристо отрезала Анна.

- Однако, - рассмеялся Иван Евгеньевич, - удивительная вы девушка, Анна! Невероятная! При всех ваших достоинствах еще и такая храбрость.  Но есть ведь тот, кто вам дороже всего на свете, не так ли…? - он многозначительно приподнял бровь и вгляделся в её лицо. Анна резко дернулась к нему:
- Вы не смеете ничего ему сделать.
- Почему же не смею? У меня к этому господину есть счёты. Но я могу и отменить свои претензии. Если... если мы с вами договоримся.

- Я слушаю вас, - после краткого молчания мрачно ответила Анна.
- Я знал, что мы достигнем соглашения. Итак… Кстати не желаете чаю? Или, может быть, хотите перекусить?
- Нет. Сначала вы мне расскажете, что вам нужно.
- Ну что же…

Скрябин пружинисто поднялся и прошелся по комнате, словно бы собираясь с мыслями. Затем вновь опустился в кресло.
- Моё повествование будет долгим. Прошу вас набраться терпения и выслушать до конца, не прерывая, какой бы невероятной ни показалась вам моя история.

Анна кивнула. Скрябин помолчал, потом вперил взгляд в пространство и начал:
- Вы спрашивали, кто я такой на самом деле. Скрябин, Крутин… Вы же понимаете, что всё это маски. Фантомы. На самом же деле я - просто несчастный, изгнанный из рая. Рожден я был, чтобы волею судеб однажды оказаться на троне. И так всё и шло… до шестнадцати моих лет. Тогда и разразилась катастрофа, имеющая вполне вам как врачу известное название -  meningitis.

- Менингит, - повторила тихо Анна.
- Так точно. Да, я некоторое время был между жизнью и смертью. Но надеялся на лучшее и даже шутил по этому поводу, что я слишком высок, чтобы умирать. Не найдут гроба такого размера, придется делать на заказ, а это лишние хлопоты оставшимся. Ведь гроб с моим телом  застрянет в дверях Мраморного дворца. И, наконец, организм преодолел болезнь. Казалось бы…

Но она, увы, не прошла бесследно, хотя доктора прилагали титанические усилия. Последствия не замедлили сказаться на некоторых, хмм, особенностях моего поведения. Хотя, - небрежно пожал он плечами, - ничего, на мой взгляд, эдакого не было, так небольшие шалости, не заслуживающие внимания.
- Это какие, например?

Скрябин помолчал, губы сложились в некую гримасу превосходства, потом проговорил лениво:
- Сильные мира сего имеют право на маленькие слабости. Кто-то обожает стрелять по воронам, кто-то кошек свежует, кто-то питает слабость к балеринкам и певичкам и устраняет соперников любыми способами. Зачем вам лезть в эту бездну, чистая вы душа? Ну, так вот.

Какое-то время Семье удавалось как-то скрывать проявления развившегося у меня недуга, так сказать, заметать под ковер и улаживать всё деньгами. Но всё это было до поры до времени. Да и преданные мне люди находились в изрядном количестве, которые желали взять на себя мои небольшие проступки. Пока не случилось одно роковое событие.

Мне понадобились деньги, срочно и много, а содержание моё было под строжайшим контролем. Как-то я был в покоях одной из кузин, и там мне в голову пришла идея. Короче говоря я забрал драгоценности из иконы одной из моих многочисленных родственниц. Драгоценности мой адъютант ловко продал, деньги поучены и потрачены на… одну даму. И вроде бы дело-то было не стоящее и выеденного яйца, если бы не одно сопутствовавшее этому обстоятельство.

Я, видите ли, стал препятствием одного из моих кузенов на пути к трону. Его мать уцепилась за этот повод, чтобы окончательно удалить меня из дворца. Делу дали ход, позволили начаться расследованию. Возник один весьма ловкий и сообразительный следователь без малейшего чувства самосохранения, который очертя голову вцепился в это дело и довольно скоро докопался до истины.

У Семьи немедля иссякло терпение. Конечно, никаких мер предпринимать не стали при одном условии: я должен был исчезнуть. Но также пришлось исчезнуть и этому дерзкому умнику: дворец должен был оставаться непогрешимым.

- Яков? - потрясенно выдохнула Анна.
- Вы догадливы, - усмехнулся Скрябин.
- Постойте, - прервала она готового продолжить Ивана Евгеньевича. - Тогда поздним вечером в карете вы сказали, что должны победить на этот раз. Вы это имели в виду? Что Штольман встал тогда у вас на пути? Но ведь он не при чём! Яков Платонович просто исполнял свой долг! Вы, - она перевела дыхание и твердым голосом продолжила. - Вы должны пообещать мне оставить его в покое, не причинять ему вреда. Иначе...

- При всем уважении, Анна Викторовна, - возвысил голос Скрябин. - Здесь я ставлю условия. Но если вы сделаете всё, как требуется, я обещаю: оставлю свои разногласия с этим господином в прошлом. Уговор?
- Д-да, - кивнула Анна.

- Что же я продолжу. Итак после того, как ваш Штольман докопался до истины, мой венценосный дядя дал соответствующие распоряжения, и меня выслали из дворца. К счастью опеку надо мной поручили некоему профессору Ланге. Он-то и раскрыл мне удивительный мир властвования над людьми. Ведь вследствие болезни у меня неожиданно открылся дар – обладание гипнотическими способностями. Но теперь час настал! 

Невидимая пружина вновь выбросила Скрябина из кресла, и он стремительно заходил по комнате, нервически жестикулируя:
- Ежели меня изгнали из Семьи, то я тоже не нуждаюсь в этих людях. Они должны быть изгнаны, но не из империи. Нет! Это было бы для них слишком легкой расплатой. Они должны исчезнуть из мира живущих! Я погублю их и вернусь с триумфом на престол!

Он замер круто развернувшись к Анне и пророкотал, глядя на неё с высоты своего роста:
- И вы мне в этом поможете.
- Я? Вернуть вас на престол?! Но как? – выговорила Анна, беспомощно глядя на него снизу вверх и с ужасом отмечая пляшущие в его глазах искры скрытого сумасшествия.

Он чуть склонился к ней и пояснил с заговорщической улыбкой:
- Вы укажете мне место, где находится Святой Грааль.

Следующая глава Содержание