- Где твой хозяин? Отвечай! – рявкнул Коробейников, отталкивая открывшего им двери слугу. Тот бестолково засуетился, пятясь назад, и, разводя руками, залепетал:
- Должно, в комнаты прошли. Да я ж как увидал, что барин гневаются, дык ушел сразу в каморку свою. Не видал, куда оне девались… Наверх… поди.

Коробейников резким взмахом послал городовых по разным комнатам, сам же обернулся к Штольману, который еще не сказал ни слова. Лицо того было непроницаемым, только по руке, сжимавшейся на набалдашнике трости, можно было понять, как тот сейчас, точно пружина сжатая, готов распрямиться и ударить.

- Кто был с ним? – вновь повернулся к слуге Антон.
- Дык это…, барышня.
- Знаешь её?
- В вуальке были. Но вроде не видал её здесь прежде, - заторопился тот.
Один за другим прибежали городовые, разводя руками: Клюева нигде не было.

- Подвал! - прозвучал резкий, как удар хлыста, голос Штольмана.
- Чего замер, ключи давай, - рыкнул на слугу Коробейников, - да покажи, куда идти!

Тот заторопился, вытаскивая ключи из кармана, и, махнув рукой, устремился из комнаты вон. В подвал вела крутая темная лестница, внизу оказалась запертая дверь, за которой слышался неясный разговор. Говорил мужчина, ему вторил женский плач.

Оттолкнув городовых, полицмейстер первым ринулся к двери, дернул ручку: бесполезно. Дверь была накрепко заперта изнутри, даже не шевельнулась. Штольман забарабанил в дверь. Плач изнутри, затихнув на мгновение, сменился рыданиями и криками. Яков посторонился, махнув рукой. Городовые тут же поднажали, потом самый дюжий с размаху ударил ногой возле ручки. Дверь с треском отлетела, и полицейские ворвались внутрь.

Посреди довольно просторного подвального помещения стоял бледный, расхристанный Клюев, держа у виска револьвер, рядом на коленях - незнакомая красивая женщина, которая, повернувшись к ворвавшимся в подвал мужчинам, протянула к ним руки и, задыхаясь от рыданий, душераздирающе закричала:
- Остановите его, умоляю!!!

Чернышов кинулся к Клюеву и повис на его руке с револьвером. Тот после короткой борьбы уступил и, пошатнувшись, рухнул на стоявший рядом стул. Револьвер с грохотом свалился на пол, и по ушам ударил выстрел. Женщина, поднявшаяся в этот момент на ноги, вскрикнула и как подкошенная рухнула на пол: на груди её стремительно расплывалось кровавое пятно. Клюев, страшно закричав, бросился на колени возле женщины и распростер над ней трясущиеся руки.
- Андре, - слабо прошептала она и лишилась чувств.

***

Он стоит у окна, отвернувшись от неё. Не смотрит. Спина напряжена. Руки сцеплены сзади так, что косточки белеют в сумраке комнаты. Обижен? Зол? Она не понимает. Тянет к нему руки, умоляя обернуться. Он оборачивается, и она вскрикивает от ужаса: это не Яков. Это неизвестный человек. Лицо его скрыто под маской.

Она вздрагивает и со стоном просыпается. Под дверью пробивается полоска света. Анна, помогая себе руками, садится на своем ложе и трёт лицо ладошками. Полоска света мигает, дверь распахивается, и в комнату входит… Анна резко втягивает воздух и забывает, как дышать.
Нет...
Не может быть...
Она же мертва...
Он сказал, что она умерла в тюрьме...

Анна закрывает глаза, молясь, чтобы видение исчезло. Но голос Нины Аркадьевны – вкрадчивый, насмешливый – заставляет её поверить: это не видение. Это реальность.

- Анна Викторовна, вы не рады видеть меня? Или, может, вы думаете, я – дух? Спешу разочаровать, это не так. Да, я жива. А что вы так изумлены?
- Яков ск-казал, что вы…, - хриплым от долгого молчания голосом выдавливает она, и Нина Аркадьевна со смешком подхватывает:
- …сказал, что я умерла? И вы поверили? Боже мой, Анна, как вы, в сущности, наивны. А я думала, вы повзрослели за эти годы. Штольман позабавился с вами четыре года назад, наговорив вам всевозможной романтической чепухи. И вот вы снова попадаетесь на ту же удочку.

- Я вам не верю.
- Ну, а Штольману поверили?! Да вы же просто идиотка. Хотя о чем это я. Ну как может быть нормальной девица, которая видит, а-ха-ха, духов! Господи, как это глупо! Смешно и глупо! И Штольман такой же глупец.
- Не смейте так говорить о нем.

- «Не смейте?» Почему это? Уж кто, как не я могу говорить о нем, что вздумается. Ведь он мой муж. А вы не знали, что мы с ним обвенчались? Что вы так смотрите? Ну да, ваш Яков - не самый устойчивый мужчина. Я просто пообещала, что доберусь до вас, и он сдался, умолял, как ребенок. Я не могла ему отказать. И нам не понадобилась консумация брака, мы ведь были любовниками прежде.
- Я вам не верю.

- Да что вы заладили: не верю, не верю! Это, в конце концов, смешно. Вот она я, стою перед вами, живая и здоровая, хотя Штольман утверждал обратное. Он просто не сказал вам, что он мой муж. Иначе ему не удалось бы снова пробраться в вашу постель. А, я угадала! – вскрикивает Нина со странной смесью злорадства и боли, уловив, как исказилось лицо Анны на этих словах. – Он снова сделал это! Но каков Якоб, я аплодирую…

- Мадам, какого черта!
Резкий, как удар хлыста, голос прервал её на полуслове. Нина, захлебнувшись смехом, умолкла и даже, кажется, стала ниже ростом. Помедлив, обернулась на медленно приближавшегося к ней Скрябина.
- Какого чёрта вы здесь делаете? – тихо и раздельно произнес тот, пристально глядя на Нежинскую.

- З-зашла попри…ветствовать старую зн...знакомую, - заикаясь, пробормотала та, медленно отступая назад.
- Я запретил вам приближаться к Анне Викторовне.
- Но я подумала…
- Я запретил вам думать. Вы должны исполнять то, что вам приказано, - продолжал тот. И хотя голоса не повышал, но Нина вдруг отчетливо затряслась, словно стояла на пронизывающем ветру на эшафоте. – Не стоит испытывать моё терпение, - вкрадчиво продолжал Скрябин. - Ступайте.

Нежинская метнулась к двери, даже не оглянувшись на Анну, и исчезла. Анна резко вдохнула и, подтянувшись на локтях села, опираясь на спинку своего ложа. Скрябин неторопливо зажег свечи, отчего комната осветилась, потом захлопнул дверь, повернув ключ, и, подойдя, опустился в стоявшее поблизости у постели Анны кресло. Устроился поудобнее, закинув ногу на ногу, и скрестил длинные пальцы.

- Простите за это вторжение, - поморщившись, начал он, кивнув в сторону запертой двери. – У Нины Аркадьевны после всех тюремных злоключений несколько расшатаны нервы. Надеюсь, вы не слишком верите в бредни, что она вам наговорила? Вы же понимаете - особой любви она к вам не питает. Отсюда и… фантазии. Но вы, кажется, опечалены? Право, не стоит.
- Опечалена? Это мягко сказано! Я требую немедленно освободить меня!

- Анна Викторовна, - вздохнул Скрябин, - ну мы же договорились: вы исполняете мою маленькую просьбу, а я вас отпускаю после этого на все четыре стороны.
- Мы ни о чем не договаривались. Вы просто обманом похитили меня, заточили здесь и поставили условия. Свои.

- Ну да. Вот такая я циничная сволочь, - вдруг расхохотался Скрябин, разводя руками. Потом смех резко оборвал и, наклонившись вперед, продолжил:
- В ваших интересах исполнить мою просьбу. Иначе…
- Иначе что?

Скрябин поднял брови и протянул:
- Я могу и не удержать Нину Аркадьевну, и тогда вы можете пострадать.
- Не надо меня пугать, уж с Ниной Аркадьевной я как-нибудь справлюсь, - задиристо отрезала Анна.

- Однако, - рассмеялся Иван Евгеньевич, - удивительная вы девушка, Анна! Невероятная! При всех ваших достоинствах еще и такая храбрость.  Но есть ведь тот, кто вам дороже всего на свете, не так ли…? - он многозначительно приподнял бровь и вгляделся в её лицо. Анна резко дернулась к нему:
- Вы не смеете ничего ему сделать.
- Почему же не смею? У меня к этому господину есть счёты. Но я могу и отменить свои претензии. Если... если мы с вами договоримся.

- Я слушаю вас, - после краткого молчания мрачно ответила Анна.
- Я знал, что мы достигнем соглашения. Итак… Кстати не желаете чаю? Или, может быть, хотите перекусить?
- Нет. Сначала вы мне расскажете, что вам нужно.
- Ну что же…

Скрябин пружинисто поднялся и прошелся по комнате, словно бы собираясь с мыслями. Затем вновь опустился в кресло.
- Моё повествование будет долгим. Прошу вас набраться терпения и выслушать до конца, не прерывая, какой бы невероятной ни показалась вам моя история.

Анна кивнула. Скрябин помолчал, потом вперил взгляд в пространство и начал:
- Вы спрашивали, кто я такой на самом деле. Скрябин, Крутин… Вы же понимаете, что всё это маски. Фантомы. На самом же деле я - несчастный, изгнанный из рая. Рожден я был, чтобы волею судеб однажды оказаться на троне нашей великой империи. И так всё и шло… до шестнадцати моих лет. Тогда и разразилась катастрофа, имеющая вполне вам как врачу известное название -  meningitis.

- Менингит, - повторила тихо Анна.
- Так точно. Да, я некоторое время был между жизнью и смертью. Но надеялся на лучшее и даже шутил по этому поводу, что я слишком высок, чтобы умирать. Не найдут гроба такого размера, придется делать на заказ, а это лишние хлопоты оставшимся. Ведь гроб с моим телом застрянет в дверях Мраморного дворца. Но время шло, и наконец организм преодолел болезнь. Казалось бы… Но она, увы, не прошла бесследно, хотя доктора прилагали титанические усилия. Последствия не замедлили сказаться на некоторых, хм-м, особенностях моего поведения. Хотя, - небрежно пожал он плечами, - ничего, на мой взгляд, эдакого не было, так, небольшие шалости, не заслуживающие внимания.
- Это какие, например?

Скрябин помолчал, губы сложились в некую гримасу превосходства, потом проговорил лениво:
- Сильные мира сего имеют право на маленькие слабости. Кто-то обожает стрелять по воронам, кто-то кошек свежует, кто-то питает слабость к балеринкам и певичкам и устраняет соперников любыми способами. Зачем вам лезть в эту бездну, чистая вы душа? Ну, так вот. Какое-то время Семье удавалось как-то скрывать проявления развившегося у меня недуга, так сказать, заметать под ковер и улаживать всё деньгами. Но всё это было до поры до времени. Да и преданные мне люди находились в изрядном количестве, которые желали взять на себя мои небольшие проступки. Пока не случилось одно роковое событие.

Мне понадобились деньги, срочно и много, а содержание моё было под строжайшим контролем. Как-то я был в покоях одной из кузин, и там мне в голову пришла идея. Короче говоря, я забрал драгоценности из иконы одной из моих многочисленных родственниц. Драгоценности мой адъютант ловко продал, деньги были потрачены на… одну даму. И вроде бы дело-то было не стоящее и выеденного яйца, если бы не одно сопутствовавшее этому обстоятельство.

Я, видите ли, стал препятствием для одного из моих кузенов на пути к трону. Его мать уцепилась за этот повод, чтобы окончательно удалить меня из дворца. Делу дали ход, позволили начаться расследованию. Возник один весьма ловкий и сообразительный следователь без малейшего чувства самосохранения, который очертя голову вцепился в это дело и довольно скоро докопался до истины.

У Семьи немедля иссякло терпение. Конечно, никаких мер предпринимать не стали при одном условии: я должен был исчезнуть. Но также пришлось исчезнуть и этому дерзкому умнику: дворец должен был оставаться непогрешимым.

- Яков? - потрясенно выдохнула Анна.
- Вы догадливы, - усмехнулся Скрябин.
- Постойте, - прервала она готового продолжить Ивана Евгеньевича. - Тогда, поздним вечером в карете вы сказали, что должны победить на этот раз. Вы это имели в виду? Что Штольман встал тогда у вас на пути? Но ведь он не при чём! Яков Платонович просто исполнял свой долг! Вы, - она перевела дыхание и твердым голосом продолжила, - вы должны пообещать мне оставить его в покое, не причинять ему вреда. Иначе...

- При всём уважении, Анна Викторовна, - возвысил голос Скрябин. - Здесь я ставлю условия. Но если вы сделаете всё, как требуется, я обещаю: оставлю свои разногласия с этим господином в прошлом. Уговор?
- Д-да, - кивнула Анна.

- Что же я продолжу. Итак, после того, как ваш Штольман докопался до истины, мой венценосный дядя дал соответствующие распоряжения, и меня выслали из дворца. К счастью опеку надо мной поручили некоему профессору Ланге. Он-то и раскрыл мне удивительный мир властвования над людьми. Ведь вследствие болезни у меня неожиданно открылся дар – обладание гипнотическими способностями. Но теперь час настал! 

Невидимая пружина вновь выбросила Скрябина из кресла, и он стремительно заходил по комнате, нервически жестикулируя:
- Ежели меня изгнали из Семьи, то я тоже не нуждаюсь в этих людях. Они должны быть изгнаны, но не из империи. Нет! Это было бы для них слишком легкой расплатой. Они должны исчезнуть из мира живущих! Я погублю их и вернусь с триумфом на престол!

Он замер, круто развернувшись к Анне, и пророкотал, глядя на неё с высоты своего роста:
- И вы мне в этом поможете.
- Я? Вернуть вас на престол?! Но как? – выговорила Анна, беспомощно глядя на него снизу вверх и с ужасом отмечая пляшущие в его глазах искры скрытого сумасшествия.

Он чуть склонился к ней и пояснил с заговорщической улыбкой:
- Вы укажете мне место, где находится Святой Грааль.

Следующая глава          Содержание