Он скорее почувствовал, чем услышал, как затрещали стены проема, и инстинктивно шатнулся в замеченную краем глаза нишу справа от входа. Груда битого кирпича вдавила его в шершавую холодную стену. Что-то теплое потекло по лицу, попало в глаза. Антон, с трудом выпростав руку из каменных обломков, потрогал пальцами лоб: видимо, его посекло осколками кирпича, отсюда и кровь. А вот руки-ноги вроде целы, дышать только трудно.

Он зажмурился и прикрыл рот и нос ладонью, стараясь не вдыхать пыль, что норовила влезть всюду.

- Антон Андреич, вы живы? – донесся до него взволнованный голос Штольмана.

- Вроде да, - глухо отозвался он, тут же закашлялся, отплевываясь. – Я сейчас.

Закряхтев, навалился, пытаясь сдвинуть груду кирпичей.

- Стойте! – упреждающе рявкнул его начальник. – Не делайте ничего. Возможен ещё один обвал. Попробуем добраться до вас отсюда.

До Антона донесся грохот разбираемого завала. Когда, наконец, забрезжил свет сквозь обломки кирпичи, Антон уже начал задыхаться. В образовавшейся дыре возникла голова Чернышова, и тот аж крякнул при виде него:

- Ох, ты ж…

Видимо вид у него, Антона, был весьма пугающ, раз даже городового проняло. Оставшиеся обломки стены разобрали молча и довольно быстро. Наконец он смог вылезти и сразу попал к Штольмну в руки. Тот схватил его за плечи, пристально вглядываясь в глаза:

- Болит где?

- Да нет, Яков Платоныч, - постарался ответить как можно беспечнее. – Так, маленько поцарапало.

Тот протянул платок и дернул головой:

- Да уж… маленько.

Потом крикнул назад:

- Воды дайте, быстрей.

Антон прямо тут уселся на груду кирпичей: ноги вдруг ослабели. Кто-то протянул стакан воды, и он жадно выпил, остатки плеснул себе в лицо и вытер платком. Поморщился от саднящей боли: кожу лба жгло нещадно. Потом принужденно улыбнулся:

- Всё хорошо, Яков Платонович. Dum aliquis sentit dolor - ille vivit. (пока человек чувствует боль – он жив).

- Ну, слава богу, - облегченно улыбнулся тот. – Раз в деле латынь, значит, действительно живы. Так, - приказал городовым, - фонари сюда и в проход. А вы, Антон Андреевич…

- Я с вами, - торопливо кивнул тот, пытаясь подняться.

- Нет, - отрезал Штольман. – Андрей Петрович, отвезите Коробейникова в больницу. Пусть его доктор посмотрит.

- Яков Платоныч..., - возмущенно начал Антон.

Штольман положил ему на плечо ладонь:

- С вас довольно на сегодня. Одну жизнь вы спасли. Отдохните, Антон Андреевич.

В его голосе зазвучало столько сердечной заботы, совсем вроде бы ему несвойственной, что Антон проглотил возражения и кивнул. Он вскинул глаза на Клюева и вздохнул:

- Так и быть. Я в вашей власти.

*******************

Анне казалось, что они идут по этому бесконечному коридору уже целую вечность. Мерно раскачивался фонарь впереди, стучали каблуки. Когда они отошли на приличное расстояние, вдруг что-то ахнуло где-то там, далеко сзади. Анна испуганно вскрикнула и безотчетно рванулась туда. Но Скрябин железной рукой придержал её. А когда она забилась в его руках, вдруг приблизил к ней лицо и глянул так, что её вдруг накрыли апатия и безразличие.

Она перестала вырываться и, повернувшись, поплелась, просто механически передвигая ноги, а в голове даже мыслей не осталось. Она просто шла и шла куда-то вперед. Кажется, час прошел... или неделя, когда наконец шедший впереди Лассаль коротко бросил:

- Пришли. Здесь.   

Он поколдовал у возникшей перед ними преграды, потом навалившись плечом приоткрыл щель в стене. Осторожно высунулся, огляделся, потом бросил через плечо:

- Я сейчас, - и выскользнул наружу.

Анна безучастно прислонилась к стене. До неё донёсся шепот Нины:

- Вы не перестарались?

И небрежный ответ Скрябина:

- Вам нужна плачущая, стремящаяся улизнуть пленница?

Нина, помедлив, ответила:

- Нет. Но... она сможет прийти в себя?

- Нина Аркадьевна, - в ленивом голосе Ивана Евгеньевича послышались зловещие нотки. - Не нужно лезть не в свое дело.

- А это вообще-то мое дело, - упрямо продолжала Нина. - Если ваша, как вы изволили выразиться, пленница ничего не добьется, рухнет вся комбинация. Никто нас за это не погладит по головке.

- Вы здесь, чтобы завершить свои дела: забрать документы, зачистить хвосты. Советую вам этим и ограничиться. И не нужно испытывать мое терпение, Нина Аркадьевна.

Смысл разговора совсем не доходил до Анны, она была погружена в странное оцепенение.

Вернулся, Лассаль, она слышала, как он коротко сказал: "готово". Её снова подтолкнули вперед, и она послушно двинулась, не сопротивляясь, не возражая, отрешенная и застывшая.

Глаза привыкли к темноте подземного прохода, и наружный свет, брызнувший на неё тугим потоком, оказался так ярок, что она зажмурилась.

И вдруг в голове вспыхнуло, закрутилось, ожило. Она едва удержалась, чтобы не показать своим похитителям, что она очнулась. И всё вспомнила. Чары гипноза ссыпались с неё хлопьями пепла, лёгкого и совсем безвредного, нестрашного. Она так же медленно прошла в коляску, села, опустив глаза, чтобы Скрябин ничего не заметил.

Но им, кажется, было не до неё. Скрябин коротко отдал распоряжения. Возницы не было, и Лассаль уселся на козлы, надвинув бесформенный мятый картуз поглубже и сверху еще и капюшон от плаща.

Коляска дернулась и понеслась, набирая ход, какими-то задворками. Нежинская сидела рядом с Анной, Скрябин напротив. Анна чувствовала, как Нина с беспокойством посматривает на неё сбоку, на каком-то повороте она даже взяла Анну за руку. Но рука осталась безвольной, и Нина отодвинулась.

Они ехали довольно долго, или может ей так показалось, а поскольку верх коляски был поднят, и разглядывать проносящийся пейзаж было небезопасно, Анна не могла сообразить, куда это они заехали: места были совсем ей незнакомы. Наконец Лассаль скомандовал, и лошадь встала.

Они прошли в ворота какого-то дома, необитаемого и запущенного снаружи. Внутри было чисто и тепло. Послышались шаги, и к ним навстречу стремительно вышел невысокий лысоватый человек с тонкой полоской усов над верхней губой.

- Наконец- то! Вы так задержались! Всё хорошо? Как наша подопечная?

Он подскочил к Анне и, взяв за подбородок цепкими холодными пальцами, пристально заглянул в её отрешенное лицо.

- Она в трансе? Вы воздействовали на неё? - он говорил очень быстро, легонько поворачивая её лицо. - У неё что-нибудь получилось, или не стали пытаться?

- Доктор, слишком много вопросов, - раздраженно бросил Скрябин, устраиваясь в кресле.

Тот отпустил Анну и, коротко поклонившись, учтиво продолжил:

- Но, ваша светлость, нам необходимо как можно скорее выяснить у нашей... гостьи все подробности, чтобы ускорить процесс. Этот дом, конечно, вне подозрений, но мало ли что...

- Оставьте, Ланге, - прервал его Скрябин. - И вообще распорядитесь подать еды и чаю. Анна Викторовна слишком утомлена, того и гляди лишится чувств.

- Слушаюсь, - кивнул доктор и устремился вон из комнаты.

Нина уселась у окна, нервно покусывая палец, а сама продолжала наблюдать за Анной, даже щёки покалывало от этого пронизывающего взгляда. Анна же всё стояла посреди комнаты, старательно играя роль безвольной куклы. Скрябин подошел к ней и взяв за руку потянул к креслу в противоположном от Нины углу.

- Садитесь, Анна Викторовна, в ногах правды нет, - вкрадчиво сказал он ей, принуждая опуститься в кресло. - Сейчас вы подкрепитесь, и мы с вами телеграфируем моему венценосному предку. И мне бы хотелось, чтобы вы были настойчивы и исполнительны. Вы не разочаруете меня? - он поднял её лицо к себе, взяв цепкими пальцами за подбородок. Анна медленно подняла на него взгляд и медленно же кивнула.

- Ну и хорошо, - Иван Евгеньевич довольно ухмыльнулся и отпустив её отошел к окну. Осторожно отодвинул штору и осмотрел улицу, потом развернулся к Нежинской. - Не стоит буравить взглядом нашу гостью. Вы её нервируете.

- Да она недвижна и холодна, как... как доисторическая льдина, - раздраженно отвечала Нина.

- Что с вашей миссией? Вы добыли папку?

- Почему вы спрашиваете? - Анна почувствовала, как Нина при этих словах подобралась, как кошка перед прыжком.

- Просто если у нас ничего не выйдет здесь, нужно будет уезжать в Петербург, так сказать на место хранения артефакта. Вы должны будете нас сопровождать. А для этого вам надо завершить свои дела здесь. Остаться я вам не позволю. Да и ваш ...куратор будет весьма не доволен, ежели вы отступитесь от ваших обязательств.

Он вновь приник к щели меж двух гардин, наблюдая за улицей.

- Мне обещали передать её еще вчера, - недовольно ответила Нина. - Но пока не получается: Штольман тщательно спрятал свое сокровище.

- Вы плохо работаете. Разучились? - с усмешкой бросил через плечо Иван Евгеньевич. - Вот у меня получилось выкрасть главное сокровище Штольмана. Учитесь.

Нина только сердито фыркнула в ответ, но промолчала. Озабоченность своими мыслями заставила её оставить наблюдение за Анной. В женском, почти кошачьем чутье вам не откажешь, Нина Аркадьевна, подумалось Анне. Не верите вы в мою безучастность и апатию. Но главное, чтобы Скрябин верил.

Она продолжала сидеть, уставившись в собственные колени, чтобы блеск глаз не выдал её волнение. Мысли вихрем проносились в голове. Тот грохот, что она услышала в подвале... Означал ли он, что Яков всё же шел по их следу? Сердце резко и сильно защемило. А вдруг он попал под этот рукотворный обвал? Вдруг он пострадал?

Против воли она судорожно вздохнула, и Скрябин живо подскочил к ней:

- Вы очнулись, сударыня? - удовлетворенно хмыкнул он, когда она невольно вскинула на него взгляд. - Вот видите, Нина Аркадьевна. А вы сомневались. У меня всё получается. В отличие от вас.

- Если она ещё выполнит ваше желание, - тихо пробормотала Нина, комкая в руках платок. Скрябин вскинулся, готовый ответить, но тут приоткрылась дверь, вошла тихая бледная девушка и, не поднимая глаз, пролепетала:

- Барин просют вас. Кушать подано.

- Идемте, дамы. Недремлющий брегет уж прозвонил для нас обед, - и довольный своим переложением Пушкина, рассмеялся, после с поклоном предложил руку Анне. Та, помедлив, оперлась на его ладонь. Нина фыркнула презрительно и, шурша юбками, вышла из комнаты. Следом за ней направились Скрябин и Анна.

**************

Длинный темный коридор вывел их на задний проулок усадьбы Клюева. Штольман, пригнувшись, как ищейка живо осмотрел участок возле выхода и, выпрямившись, сообщил сопровождающим, указывая на близлежащие кусты:

- Здесь была коляска. Её подогнали к выходу. Следы указывают, что в неё сели трое, четвертый - возница. Значит, Анна Викторовна, Скрябин и... Нежинская.

У него заходили ходуном желваки при упоминании бывшей фрейлины. Но он справился с собой и продолжил:

- Четвертый - скорее всего подручный Нежинской, наш с Антоном Андреичем старый знакомый Лассаль. Похитители двинулись туда, - он показал. - Задача - опросить возможных свидетелей здесь. Обнаружить, куда они уехали. И поспешим, братцы. Поспешим!

***********

Анна с видимым безразличием медленно водила вилкой по тарелке: кусок не лез в горло, но она фактически заставляла себя хоть что-то съесть. Нельзя падать духом, ей надо продержаться до прихода Якова. То, что он придет, чтобы спасти её и избавить от этих страшных людей, у неё не вызывало ни малейших сомнений. Она справится!

Анна потянула к себе кусок пирога и с усилием сжевала. Как же она скучает по стряпне их кухарки на Царицынской! Эта подошва совсем не похожа на те славные и пышные пирожки, которыми её потчевали на обед в родном доме. Даже в глазах защипало от воспоминаний. Но она сердито тряхнула головой, запрещая себе предаваться воспоминаниям.

Не время сейчас. Надо собраться с силами. Ей предстоит страшное свидание с призраками. Если Скрябин, или кто он там на самом деле, гипнотическим воздействием заставит её сделать это. Она всё ещё надеялась, что ей удастся обмануть его. Перебирала в голове варианты, как это осуществить.

Как ни странно, она не исключала возможности, что Грааль существует. Слишком страшные перспективы открывались, попади он в такие грязные руки, чтобы просто отмахнуться от возможности существования этой чудесной вещи. И только в её силах противостоять тому, что задумано нездоровым дьявольским умом .

Но было ещё одно дело. Первостепенной важности. С тем озарением к ней вернулось и воспоминание о том разговоре между Скрябиным и Ниной там, в этом бесконечном темном коридоре: Нина сказала, что она должна вернуть папку и еще… Ах, да: зачистить хвосты, так сказал Скрябин. То есть сделать свою обычную подлую работу: убить всех, кто узнал о том, что Нина Аркадьевна жива, здорова и продолжает свои тёмные дела на свободе, а не томится в казематах как преступница.

А это означает лишь одно: ей, Анне, не жить после того, как всё закончится. Нина не оставит её в покое. И Яков… он тоже… должен будет… Она швырнула вилку и вцепилась в воротничок платья. Скрябин отвлекся от светской застольной беседы, что он, Нина и доктор вели, пока она была погружена в размышления, и внимательно посмотрел на неё, прищурившись:

- Вам нехорошо?

Анна вскинула глаза, хотела сказать, что первое пришло на ум, но удержалась, только покачала головой в ответ и уткнулась в свою тарелку.

- Так вот, доктор, это была интереснейшая поездка, - продолжил свою беседу Скрябин.

Как ни тянулось время, в конце концов, обед завершился, и доктор живо выскочил из-за стола, в нетерпении потирая руки:

- Ну, что же, пожалуй, можно и приступить. Ваша светлость, прошу в кабинет. Я собрал там все наши сокровища: книги, манускрипты, записи.

- Анна Викторовна, - позвал Скрябин, и когда она вскинула на него глаза, улыбнулся победительно. – Пора!

Следующая глава Содержание