После того, как роковой кусочек металла был погребён в кармане её жакетки, а доктор с невероятной энергией принялся составлять заключение для полиции, Анна тихонько вышла на нетвердых ногах из прозекторской и присела в уголке коридора. Закуток этот был тупиковым от главного коридора, сюда никто почти не заходил. Она прислонилась головой к шершавой стене и закрыла глаза. Груз пережитого за последние дни как плитой придавил её сейчас. Силы, бушевавшие в ней буквально полчаса назад, иссякли. Из-под закрытых век вдруг просочились обжигающие слёзы. Она сделала, что могла. Она успела. От неё теперь ничего не зависит.
Она слабо перекатила голову, собираясь с силами. Надо встать. Надо бежать в полицию, чтобы встретить Якова, когда его выпустят. Его обязаны выпустить. Он не виновен. Его непременно должны оправдать и снять все обвинения. И она должна быть там, рядом с ним, когда он выйдет на свободу.
- Анна Викторовна? – знакомый голос заставил её открыть глаза. К ней по коридору подходил Коробейников. Позади маячил Ульяшин.
- Анна Викторовна, вы свободны, вот счастье-то! – Коробейников присел перед ней на корточки и заглянул в лицо. – Вам нехорошо, я вижу. Вы не волнуйтесь, мы с Сергеем Федоровичем прямо сейчас отправляемся к Варфоломееву и добьемся оправдания для ЯковПлатоныча. Всё будет хорошо.
Он торопился, частил, только бы она не сидела сейчас с таким неживым лицом. Анна слабо покачала головой, губы её тронула улыбка:
- Всё уже хорошо, милый Антон Андреевич. Я принесла пулю, которой меня пыталась убить Нина Аркадьевна. Доктор напишет правильное заключение.
Коробейников выпрямился и покачнулся, опершись на стену.
- Откуда вы её взяли-то? – тихо спросил подошедший Ульяшин.
- Там… в том доме, где они меня держали. У Нежинской был маленький револьвер. Она, умирая, выстрелила в меня, но промахнулась. Пуля угодила в стену, откуда я её и вытащила, а потом …
- Погодите, - перебил Ульяшин и переглянулся с Антоном. – То есть вы её нашему доктору принесли? И он именно эту пулю примет, как убившую Скрябина? А пуля из его тела осталась у доктора?
Анна, покачав головой, вынула из кармана жакетки сверток и протянула полицейским. Ульяшин осторожно развернул салфетку, они оба принялись разглядывать чуть сплющенный кусочек свинца. Потом снова переглянулись.
- Да что вы так смотрите? – с Анны мигом слетела вялость, и она поднялась, с тревогой глядя на них. – Что не так?
Коробейников качнул головой и, стукнув в дверь прозекторской, зашел туда. А Ульяшин успокаивающе начал:
- Вам бы домой, Анна Викторовна. Лица вон на вас нет. Теперь уж всё позади, раз такое дело.
- Нет, - решительно ответил Анна. – Пока вы мне не объясните, почему эта версия вас так переполошила, я никуда не уйду.
- Ну, как вам сказать, - чуть замялся Сергей Федорович. – Пули-то вы подменили, а вот ежели их сравнят, то могут усомниться, те ли это пули. Ведь которая в стену попала, она по-иному искорежена. Но, - он, увидев, как побледнела Анна, торопливо поправился, - это в том случае, ежели сильно захотят усомниться.
- Вы думаете, Штольмана сразу хотели ...сделать виновным? На каторгу отправить? Так? Значит, вот почему он всё это время..., – она закусила губу, потом шагнула вплотную к Ульяшину. – Только не лгите мне! Я столько пережила, что должна знать правду!
Ульяшин со вздохом ответил:
- Сдается мне, что его сюда направили, как сказать… в один конец. Для того и отпустили, чтобы снова … Да погодьте, Анна Викторовна, мы сейчас придумаем что-нибудь.
- Я не подумала совсем про эти пули, что по ним можно понять, что одна попала не в тело, а в стену, - Анна в волнении терла лоб, потом, тряхнув головой, заявила. – Вот что: эту пулю из пистолета Штольмана надо как-то отнести в тот дом, где всё произошло. Я её извлекла из стены, и её надо туда и…
- Надо попробовать. Если только там не опечатали всё.
- Даже если и опечатали! – глаза Анны горели решимостью. – Я сама пойду туда и скажу… скажу, что забыла что-то в комнате.
В этот момент из прозекторской выскочил Антон и на вопрошающий взгляд Ульяшина кивнул:
- Всё в порядке. Доктор укажет, что пуля ударилась в ребро и от этого так сплющилась.
- Антон Андреевич, надо вторую пулю отнести на место преступления, - быстро заговорила Анна, - и как можно скорее.
- Анна Викторовна, доверьте это нам, - остановил её Коробейников. – Сергей Федорович!
- Понял. Где вы взяли-то пулю?
- Комната вторая от входа. Слева от двери на аршин над полом в стене небольшое отверстие.
- Всё сделаю. Вы, главное, не тревожьтесь, - успокаивающе улыбнулся Ульяшин. И ступайте домой, там уж с ума сходят родные.
- Хорошо, - кивнула Анна. – Сейчас отправлюсь. Немного передохну, что-то я… устала. - Она вновь опустилась на лавку и подняла глаза на встревоженных Ульяшина с Коробейниковым. – Всё хорошо со мной, господа. Идите и спасайте Якова Платоновича.
Полицейские кивнули и, завернув за угол, исчезли. А Анна вновь прислонилась к стене.
Она почти задремала, как вдруг где-то рядом послышались шаги, шум, голоса. Анна с трудом открыла глаза и услышала в отдалении мамин голос, такой родной и любимый. И такой встревоженный. Мама почти кричала:
- А я требую сказать: где моя дочь! Нам сказали, что она в больнице! Не смейте от меня ничего скрывать!!!
И папин сдержанный, увещевающий:
- Маша, не волнуйся так. Мы сейчас всё выясним. Нам сказали определенно, что Анну отвезли сюда. – И следом его же громогласное. – Так! Отвечайте! Где моя дочь?!!!
И снова мама:
- Витенька, не надо волноваться. Тебе вредно, дорогой. Мы сейчас всё узнаем. Надо было всё же Танечку взять с собой.
Анна, опершись ладонями о лавку, с трудом поднялась и прошла несколько шагов до поворота коридора. Мама и папа, такие милые в своей заботе, такие встревоженные, стояли перед перепуганной, ничего не понимающей Лукерьей и сверкали на неё глазами. Папа, видимо, заметив какое-то движение слева, развернулся всем корпусом в ту сторону, где стояла, прислонясь плечом к стене, Анна, и замер. Потом широкими шагами, ничего не говоря, бросился к ней и заключил в объятия. Ахнув, за ним следом кинулась мама. Они стояли так, обнявшись втроем, и душа Анны оттаивала, наполняясь силой и светом.
**********************
Отправив Ульяшина подложить пулю на место преступления, Коробейников устремился в полицейское управление. Надо было непременно увидеть Варфоломеева и понять, как тот настроен в отношении Штольмана. А уж на месте попытаться отстоять своего друга и начальника. Антон еще помнил, как тогда, несколько лет назад полковник прибыл в Затонск и сходу окоротил Увакова, отпустил задержанных, фактически спас Милца из лап уваковского костолома.
Знал он от Якова Платоновича, что и освобождение из застенков тоже устроил Варфоломеев. Что уж говорить, тогда, после дуэли с Разумовским, Якова Платоновича сюда тоже упрятал полковник. С целями своими, правда, но что тут скажешь: надобно служить, коли обещался – известная максима, которой Штольман неукоснительно следовал всю свою жизнь. Вот и в шпионских делах также работал на благо отечества. За что и поплатился после…
Теперь же… Как знать, с каким настроем явился нынче к ним начальник императорской охраны, что у него на уме. Да и не всегда волен такой человек в своих симпатиях. Это ясно дал ему, Антону, понять Штольман при их разговорах. Был бы Скрябин не родственником царственных особ, всё могло быть и по-другому. А сейчас…Но Коробейников был преисполнен решимости отстаивать правду. Оттого и поспешал сейчас увидеть Варфоломеева и понять, что у того на уме, какие ветра дуют в службе охраны императора.
Возле полицейского управления стояла роскошная по затонским меркам карета. У самых дверей дорогу Антону загородил молодой человек в штатском. Но военная выправка говорила, что никакой это не обычный гражданин. Тот, сверля его глазами, спросил отрывисто:
- Стоять! Кто таков?
- Начальник следственной части Коробейников Антон Андреевич, - ответил он. – Доложитесь, с кем имею честь?
Тот кивнул:
- Адъютант Ковров, сопровождаю его превосходительство генерал-майора Варфоломеева, - и отступил, пропуская Антона в управление.
Вот как, значит, Варфоломеев теперь генерал-майор. Не удивительно, времени-то прошло, размышлял Коробейников, входя в такие знакомые помещения, в которых сейчас явственно витала чужая пришлая энергия.
- Антон Андреич! – вскакивая с места, вскричал шепотом Чернышов, дежуривший нынче на приеме. - Вот хорошо, что вы пришли! У нас тут такое... Господин генерал прибыли. Вчера еще, - едва слышно продолжил Чернышов. - А сегодня Штольман...
- Знаю, - оборвал его Коробейников, и тот, горестно кругля глаза, выговорил:
- Что ж это делается. Ведь Яков Платоныч, он же…
Коробейников потряс головой: словно бы сон его сбывался с пугающей подробностью. Потом, прервав горестный шепот Чернышова, спросил, где обосновался Варфоломеев. Тот со вздохом кивнул в сторону кабинета Штольмана.
У дверей, вытянувшись, стоял еще один незнакомый человек в гражданском. На Антона зыркнул с подозрением и заступил дорогу:
- Куда? А ну назад!
- Отставить! Пропустить! Я начальник следственной части Коробейников! - рявкнул Антон. Тот долгую секунду смотрел оценивающе, потом кивнул:
- Одну минуту, - и нырнул в кабинет. Выглянул и махнул головой: дескать, заходите.
Антон шагнул вовнутрь. У окна спиной к нему воздвигалась массивная фигура генерала. Антон кашлянул, и тот оглянулся.
- Ну, здравствуйте, Антон Андреевич.
Голос мягкий, но нотки железные позвякивают. Итак, с какими же намерениями явились вы сюда, Владимир Николаевич. Вслух же Антон только буркнул:
- Здравия желаю, - и уставился с ожиданием.
- Вы присаживайтесь, - указал Варфоломеев на стул. – Как чувствуете себя? Мне сказали, вы были ранены во время преследования преступников?
- Не так чтобы… Небольшое сотрясение головы.
- Ну, что же, тогда нам с вами есть о чем побеседовать.
- О чем же беседовать, если вы так со Штольманом, - тихо, но твердо заговорил Антон, оставаясь стоять. - Самый преданный службе человек, солдат своей отчизны, а его что же, в кутузку? И, главное, ни за что.
- А, уже знаете? – внимательно глянул на него генерал. - Но вы же не первый год в сыске. Сами понимаете: так положено до прояснения всех обстоятельств.
- Что же это за обстоятельства такие, что ЯковПлатоныча надобно засадить?
- Вы знаете, каким он делом занимался в последнее время? - не отвечая, пристально вгляделся ему в лицо Варфоломеев.
Антон только рот открыл и вдруг вспомнил: Штольман держал его участие в секрете. Вдруг он навредит своему начальнику, раскрыв все карты. Потому Антон только покачал головой и, отведя глаза, пробормотал:
- Известно, каким. Да и почему - делом? Делами, так вернее будет. Расследовали преступления в нашем городе. Чего только тут не было. Всего и не упомнишь. Вам про какое дело-то доложить?
- Не увиливайте, Коробейников, - пророкотал генерал. Вся мягкость из его голоса моментально испарилась, как и не было. - Ведь Штольман вас посвятил в подробности дела Крутина?
- Как вы сказали? Крутин? - Антон деланно пожал плечами. Варфоломеев взял со стола папку и небрежно перелистал:
- Ну, вот в донесениях - Философ, это разве не вы? Или там еще, эммм, а, вот - Ловчий.
- Не понимаю, о чем вы, - совершенно искренне удивился Антон.
- Ладно, я понял, - усмехнулся тот и небрежно отложил папку. - Только вы должны понимать: ваше неуклюжее заступничество сделает только хуже вашему начальнику.
- Да что произошло? В чем его обвиняют-то? – Антон сделал вид, что не знает о разыгравшейся нынче драме.
Варфоломеев смотрел на него исподлобья томительную минуту. Потом вскинул голову:
- Сегодня был застрелен один из великих князей Святослав Романов, который проживал в вашем городе под именем Ивана Скрябина. Знали вы этого человека?
- Так это доктор? - воскликнул Антон и качнул головой. - Знаком лично не был, но читал в газете про здешних врачей. Фото даже видел. И что же, Яков Платоныч убил его? Да с чего бы это? Может, оттого, - отбросив всякую осторожность, возвысил голос Коробейников, - что этот сумасшедший похитил невесту Якова Платоновича?!
- А, так вы всё-таки в курсе дела? - усмехнулся одними губами Варфоломеев.
- В курсе - не в курсе, какая разница! А только Штольман ни в чем не виноват! Если он что и сделал, то это всегда только во благо отечества! А за все его заслуги ему что же, вместо званий, повышения по службе - казематы? Ссылку? Виселицу?
- Вы же не знаете всех подробностей, - опять зыркнул на него генерал.
- А мне и не надо знать какие-то там подробности, - запальчиво рубанул воздух ладонью Антон. - Довольно и того, что я давно знаю Штольмана и абсолютно ручаюсь за него. Если только моё мнение хоть как-то вам интересно.
- Очень интересно, - задумчиво протянул Варфоломеев. - Я вас благодарю, Антон Андреевич. Но всё дело в том, что убийство члена императорской семьи - это именно антигосударственное преступление. И никаких снисхождений здесь не предусмотрено. Я ведь начальник охраны императорской семьи. И всех её членов, - в голосе мелькнула горечь, а может Антону это только почудилось. – Поэтому…
В этот момент за дверью послышался шум, сунулся адъютант:
- Имею честь доложить вашему превосходительству: заключение врача. Передали только что.
- Давайте, - резко выбросил руку Варфоломеев, взял листки, цепко пробежал глазами, и Коробейников вдруг почувствовал, а не услышал легкий, еле слышный выдох облегчения.
- Ступайте, - махнул рукой Владимир Николаевич адъютанту, потом повернулся к Антону и с преувеличенной строгостью заключил. – Ну, что же, кажется, на этот раз господин Штольман вывернулся из-под следствия.
- Вот как? – только и выговорил Антон Андреевич.
- Вот, прочтите. Не пуля Штольмана поразила Свято..., эмм, господина Ивана Евгеньевича Скрябина, ведь под этим именем вы его знали, по вашим словам?
Антон дернул к себе заключение и с преувеличенным вниманием пробежал глазами уже знакомые строки. Вскинул глаза на Варфоломеева, чувствуя, как с плеч осыпается, превращаясь в ничто, тяжелейший груз - доктор изложил всё аккуратно и точно. Именно так, как они и договорились.
- Значит, эта пуля выпущена из другого оружия?
- Да. Так пишет доктор Милц. С места преступления действительно были изъяты два револьвера. Пуля, извлеченная из тела, эммм, Скрябина, выпущена не из револьвера, который принадлежит Штольману. Довольно странно, - Варфоломеев словно бы говорил сам с собой.
- Да что тут странного? – торопливо заговорил Антон, кладя на стол заключение доктора. – Ну, промахнулся Яков Платонович, с кем не бывает. Он и раньше, ежели помните, промахивался.
- Он не промахивался, он стрелял в воздух, - поправил Антона Варфоломеев, - если вы об истории с дуэлью с князем Разумовским перед отставкой господина надворного советника. Но здесь в опасности была Анна Миронова. Штольман не имел права промазать в этом случае.
Он прошелся туда-сюда возле стола, Антон провожал его настороженным взглядом. Наконец он остановился и заключил:
- Что же, надо признать, Яков Платонович невероятным образом, но избежал дальнейших разбирательств. Полагаю, все заинтересованные лица будут удовлетворены тем, что дело будет закрыто. Тем более что убийца уже понесла заслуженное наказание. Антон смотрел с замиранием сердца во все глаза на полковника, может, поэтому от него и не укрылась едва заметно мелькнувшая на лице Варфоломеева радость. – Так что более держать его под арестом не вижу необходимости.
Антон с облегчением выдохнул и расплылся в ликующей улыбке. Полковник пристально глянул на него:
– А ведь для вас, похоже, такой оборот дела не является новостью.
- Не знаю, о чем вы, - развел руками Антон. – Я действительно рад, что правда восторжествовала! И не намерен этого скрывать.
- Что же, пригласите адъютанта.
Коробейников выглянул в коридор. Вошедший адъютант откозырял на распоряжение Варфоломеева привести задержанного и скрылся за дверью.
.
