Пятница, последний урок. Яша сидел за партой, но душа его не склонялась к французским глаголам. Более высокие материи волновали его. Он учился в первом классе уже месяц, однако настоящего друга так и не нашел! А ведь ради этого он и стремился в гимназию. И ради формы, но тут все ожидания оправдались. В фуражке и гимнастерке он такой взрослый, что дома его теперь зовут Яковом. С другом же…
Приятелей у Яши всегда было немало, да и знакомцев тоже. Он гонял по крышам с дворовыми мальчишками, в парке играл в крикет с кузеном, ходил с соседом на реку. Ему было, с кем поболтать, погулять и развлечься. Но разве это можно сравнить с дружбой Атоса и д’Артаньяна? Или Тома и Гека?
Яша был уверен, что в гимназической жизни друг встретится обязательно. Может, он даже где-то рядом. Только Яша этого пока не понял. Значит, надо искать его самому. Как же это сделать? В поисках вдохновения Яша зашарил глазами по потолку. И вдруг увидел солнечный зайчик. Не случайный отблеск лакового цилиндра или распахнутого окна, а адресованное ему, Яше, послание!
Слегка подрагивая от нетерпения, зайчик выписал полукруг, скользнул вниз, потом влево. Получилась буква Я с кокетливо отставленной ножкой. Зайчик трижды подмигнул и скрылся. А улыбка в душе осталась.
- Аттансьон! – послышалось от доски. Яша поспешно перевел взгляд на долговязого Мосье, излучая прилежание. Но думал лишь о том, кто ждет его у ворот гимназии. Наверное, даже с новым выпуском Пинкертона!
Илья Николаевич, Яшин дед, ГранПа, как называли его в семье, любил загадочные истории не меньше, чем внук. Он собрал целую библиотеку детективов. По пятницам Илья Николаевич читал их вместе с Яшей, строя догадки и выдвигая гипотезы. На короткое время они превращались в сыщиков, вдвоем расследующих преступления. И только вмешательство ГранМа возвращало их к реальности.
Тут Яше пришла в голову неожиданная мысль. А может, друга надо искать по-сыщицки? По приметам? Он схватился за перо. Мосье, наблюдавший краем глаза, одобрительно кивнул. Наконец-то ученик взялся за ум!
Яша аккуратно вывел слово «Приметы». Список начинался с очевидного: «мальчишка моих лет». Понятно, что с девчонками или мелюзгой дружбы быть не может. Что дальше? «Смелый». Это тоже не обсуждается. Трусость Яша презирал. Отец говорил, что поддаться страху значит изменить себе навсегда. Не очень понятные слова, но главное ясно.
«Веселый». Эта примета придумалась из-за кузена. И мама, и тетя Лиза хотели, чтоб Яша подружился с Илларионом, однако дальше крикета дело не шло. Уж очень правильным был Ларик, до занудства. Шипит все время: «Веди себя прилично! Не смейся, не пой громко, не свисти!». Как ГранМа деду. Но ей хоть положено. Женщины вечно пытаются воспитывать мужчин. А Ларик? Яша поначалу старался его расшевелить, и все неудачно. Илларион не понимал шуток, отступать от правил не желал, шума не любил. Нет, друг должен быть веселым.
Сильный? Это как раз не важно, как рост или цвет волос. Если друг окажется слабее Яши, но таким же храбрым, они смогут постоять за себя вместе. Может быть… Яша в задумчивости потер лоб. Да! «Готов вступаться за товарища». Необязательно именно за Яшу. Если видит несправедливость, если слабого бьют, приходит на помощь. Даже если самому трудно. Эта примета Яше понравилась.
Зато следующая вызвала сомнения: «ему нравится то же, что и мне». Вроде бы правильно, и все же что-то не так. Любить одинаковое скучно. Он зачеркнул эти слова. «Нам интересно друг с другом». Теперь все точно! Пусть Яше нравится играть в шахматы, а товарищу на рояле (хотя трудно представить, как кто-то может любить гаммы!), тогда каждый будет узнавать для себя что-то новое.
«Надежный во всем», то есть и на словах, и на деле. Бывает ведь, что секрет доверить человеку можно, а в остальном на него положиться нельзя. К примеру, Мишенька, сосед. Сколько тайн Яша ему доверил, не перечесть. И про тайник, и про то, как хочет сплавляться по речке под черным флагом. Да мало ли! Мишенька не проговорился никому. Но подводил постоянно: то хлеба и сахару забудет принести, хотя обещал, то утром проспит, когда сговаривались змея запускать.
Завозился толстяк Бублик, сосед по парте. Яша покосился на него – не сбивай с мысли! Бублик укора не заметил. Он сосредоточенно шарил в портфеле. И вдруг отбросил его, издав такой жуткий вопль, что Яша просто подскочил на месте.
- Что с вами, Багель? – Мосье тоже подпрыгнул за своей кафедрой.
Бублик стал белый, как стена, к которой он прижимался, и все смотрел туда, где распластался его портфель. Откинутая крышка шевельнулась, из-под нее выполз крошечный мышонок, оглушенный падением. Класс зашумел. Всем хотелось узнать, из-за чего сыр-бор. Гимназисты вытягивали шеи, выглядывали в проход, приподнимались над партами.
Яша еще раз глянул на Бублика. Того колотила дрожь. Он смотрел в сторону портфеля с настоящим ужасом. Странно, что он так боится, подумал Яша. Надо бы убрать мышонка с глаз долой.
- Апполинарий Митрофанович, тут на полу мышь, позвольте, я ее выкину?
Мосье растерянно кивнул. Яша осторожно подхватил мышонка и вынес его за дверь под хохот и улюлюканье класса. Он присел у ближайшей щели и выпустил беднягу на волю. Облегченно вздохнул, встал… и оказался пред очами классного наставника. Кос, носивший прозвище Кот, прищурил зеленоватые глаза и шевельнул рыжими усами. В этот момент он был чрезвычайно похож на Барсика, запустившего когти в добычу.
- Штольман. Что. Там. Творится.
Чем размереннее Кот говорил, тем опаснее было положение гимназиста.
- Порфирий Дементьич, я… с разрешения…
Было слышно, как Мосье яростно и безуспешно призывает класс к порядку.
- Там это… беспорядок… а я…
- Это вы принесли в класс мышь?
- Нет, - Яша так удивился, что даже успокоился.
- Пойдемте, - наставник взял его за плечо и почти втолкнул в класс. Минуты ему хватило, чтобы оценить обстановку: Бублик, собиравший пожитки трясущимися руками; возбужденные гимназисты; Мосье, стучащий по кафедре.
- Всем молчать, - сказано было негромко, но как-то так, что тишина воцарилась немедленно.
- Вы, - палец уперся в Бублика, - пойдете со мной. Я вернусь через пять минут. Если виновник не будет назван, весь класс останется на два часа.
По рядам прошел шепоток, но быстро смолк под взглядом наставника. Кот вышел, волоча за собой Бублика, дверь захлопнулась. Мосье поник. Кос, чего доброго, донесет начальству, что учитель не способен поддерживать порядок. За ним и не такое числится.
Прозвенел звонок. Подхватив журнал, Мосье почти выбежал из класса. Все загомонили.
- Признавайтесь, кто, - раздался ленивый бас второгодника Балды. – Жрать охота!
- Да ясно, кто, - ответил ему Тетеря, его приятель. – Штольман! Опять же рядом сидит, мышиный укротитель.
Кто-то заржал. Остальные были настроены более мрачно.
- Ежели всем сидеть, то укротителю потом сами рыло начистим, - высказался Елисеев, не глядя, впрочем, на Штольмана, и как бы не имея в виду именно его.
- Столь глупые шутки не по мне, - резко сказал Яша.
- А кто тогда?
- Обвинять без доказательств нельзя!
- Да что там доказательства, - опять Балда. – Признавайся! Слышь, Штольман!
Он сказал это как-то слишком громко, словно специально. Кот, верно, подслушивал, потому что появился сразу же после этих слов.
- Пять минут истекли. Штольман – останетесь на три часа. Остальные могут идти.
- Это не я! – от обиды Яшин голос стал ломким.
- Не усугубляйте своей вины ложью. Я знаю наверняка, кто виноват!
- Но как же! – Яша повернулся к тем, кого считал своими товарищами. Кто-то отводил глаза. Кто-то нагло ухмылялся. Кто-то нетерпеливо смотрел за окно. Но никто – никто! – не вступился. И конечно же, никто не признался.
- Все вон, кроме Штольмана, - повторил наставник.
Яша смотрел, как они уходили, сдерживаясь изо всех сил. Пощечина несправедливого наказания наливалась душевной болью. Но еще больнее было крушение прежних надежд. В этом классе нет его друзей. И никогда не будет.
Он схватил с парты листок с приметами и изорвал в мелкие клочки. Бешеным движением руки скинул со стола учебники. Пнул стул. Легче не стало.
Ведь понятно, кто все подстроил. Балда и Тетеря, к гадалке не ходи. Утром они устроили кучу-малу, вполне могли в суматохе подсунуть мышь. И теперь не зря так громко обвиняли Яшу. Наверняка они знали, что Кот подслушивает и назначит виноватым того, кого ему подскажут! За прошлый год успели изучить его повадки.
Но самое обидное, что никто из ребят не вступился. Струсили!
Пропал теперь пятничный вечер, да и выходные испорчены. Маменька и отец поверят Яше, но не станут критиковать классного наставника, потому что непедагогично. Долгожданный поход с ГранПа будет отравлен мыслями о случившемся. Зато дед поймет его, как никто другой. Да! Ведь он же ждет у ворот!
Яша бросился к окну - увидеть родное лицо. Можно было бы бросить записку и все объяснить. Но тщетно он высматривал деда. Высокой фигуры в котелке на привычном месте не было. Только серая волна шинелей выплескивалась за ворота и растекалась в разные стороны мелкими ручейками.
Силы внезапно кончились. Яша поспешно зажмурился, чтобы подступившие слезы не пролились из глаз. Не хватало еще и этого позора! Надо просто не думать… ни о чем… Отойти от этого дурацкого окна. Представить, что он где-то на Северном полюсе или на необитаемом острове… и рассчитывать приходится только на себя.
В гулком и пустом коридоре вдруг раздались шаги и голоса. Один из них заставил Яшу подскочить к двери и приложить ухо к замочной скважине. Слышно было не все, только какие-то обрывки разговора:
- Порфирий Дементьевич чересчур строг… на первый раз…
- Могло и не быть умысла… пробрался в портфель на запах еды…
- Да-с, мыши у нас водятся, не без этого.
Яша еле успел отскочить, как дверь распахнулась. На пороге стоял не кто иной, как директор гимназии. А рядом – тот, в ком Яша постыдно усомнился. ГранПа собственной персоной, смотрит приветливо, но отстраненно, как и полагается на людях. Яша снял фуражку и поклонился.
- А вот и наш юный арестант, - приторно заулыбался директор. – Все разъяснилось благодаря Илье Николаевичу. Вы можете идти домой.
Яша поклонился еще раз, не в силах выдавить ни слова.
- Оставляю вас, господа. До встречи у Ельцовых, Илья Николаич! Привет супруге.
ГранПа вежливо приподнял котелок, прощаясь. Директор ушел, наследив долгим эхом.
Яша торопливо собирал вещи, не глядя на деда. Ему все еще было ужасно стыдно. ГранПа склонился к его уху и шепнул: «Темницы рухнут, и свобода…». И Яша не выдержал. Он обхватил деда, прижался к нему, вдыхая родной запах. Илья Николаевич успокаивающе похлопал его по спине.
- ГранМа не скажем, - вполголоса сказал ГранПа. – А то попадет мне от нее за эдакое заступничество.
- Но ГранПа, - вскинулся Яша, - я ведь не виноват!
- Я знаю.
- Откуда?!
- Твой товарищ мне рассказал. Багель, кажется?
- Бублик?!
- Он подошел ко мне и рассказал, что тебя несправедливо оставили после уроков, а ты хотел ему помочь. Он побоялся вступиться за тебя, но нашел в себе смелость признаться в этом. И в том, что мыши вгоняют его в ужас. Я выслушал его и решил - незачем тебе страдать без вины. Успеешь еще натворить дел и получить по заслугам, тогда уж я не вступлюсь. А сейчас не мог не вмешаться.
А Бублик-то молодец, подумал Яша с благодарностью. Может, не стоит ставить на нем крест, как на остальных одноклассниках? Яша посмотрел на деда. Тот подмигнул в ответ и чуть сдвинул набок котелок.
- У нас ведь еще новый «Холмс» не читан.
Яша все смотрел, а в памяти всплывали «приметы»: «храбрый», «веселый», «не оставит в беде»… И «Нат Пинкертон», и шахматы по вечерам, и ночные бдения у телескопа… Самый надежный друг, которого Яша наконец-то сумел разглядеть. Что до первого пункта… Некоторые мальчишки никогда не стареют!