Глава третья

Расследование

 
Темнота и тишина. Только слышно, как поскрипывают мачты и бьются о борт волны. Луна, огромная и совершенно круглая, освещает баркентину «Гордость королевы» и миллионами бликов отражается в морских волнах. Соленый ветер, несильный и приятно прохладный, овевает лицо. Как хорошо.
И вдруг все меняется в один момент. Сильный толчок в спину, и вот уже море не далеко внизу, а вокруг, и оно больше не кажется спокойным, волны захлестывают лицо, заливают рот, не дают даже позвать на помощь. И последним в жизни видением – уходящий вдаль на всех парусах прекрасный корабль. А потом – темнота.
 
Анна рывком села на постели, схватившись за грудь и пытаясь отдышаться. Однако, что за кошмар ей приснился! И с чего бы? Неужели она все же боится моря? Странно, раньше ей так не казалось. Но, видимо, глубокий страх перед совершенно чуждой человеку стихией живет в каждом из нас.
В иллюминатор светило яркое солнце. Уже давно утро. Похоже, она проспала дольше обычного. Вот и Яков уже встал и ушел из каюты, чтобы дать жене выспаться. Надо же, как крепко она спала, даже не слышала – ни как муж ложился, ни как вставал. Но хватит уже прохлаждаться! Нужно подниматься и выяснять, не проспала ли она и завтрак. Это было бы крайне печально. Впрочем, корабельный стюард мистер Смит всегда очень хорошо относился к миссис Штольман, и наверняка он сумеет раздобыть для нее что-нибудь на завтрак, если его попросить.
Одевшись и приведя себя в порядок, Анна попыталась выйти из каюты, но чуть не споткнулась о Карима, сидящего на табурете прямо напротив двери. Выражение лица у него было крайне серьезное, и Анна забеспокоилась. Зачем он здесь? С чего бы Якову приставлять к жене охрану? Ведь не после же вчерашней ссоры с фотографом? Или случилось что-то еще, пока она спала?
– Доброе утро, Карим, – сказала Анна Викторовна, стараясь не волноваться заранее. – Зачем ты здесь сидишь? Подвинься, пожалуйста, я пройти хочу.
Киргиз подскочил, глядя на нее расстроенно.
– Агашка  велел, Карим охранять Анна-апай, – сказал он. – Ты проснуться – он прийти и рассказать. Карим пойти его позвать.
– Дядя? – изумилась Анна. – Дядя приказал тебе меня сторожить? А где Яков Платонович?
– Анна-апай, стой мұнда, жаксы? – попросил Карим. – Карим позвать агашка, он рассказать!
И он быстро пошел в сторону лестницы на палубу, видимо собираясь позвать дядю. У Анны сжалось сердце. Бог мой, неужели этот кошмар повторяется снова? Опять она проснулась утром и не обнаружила Якова, опять с ним явно что-то случилось, иначе бы Карим пошел за ним, а не за дядей. Неужели тот сон, тот кошмар, привидевшийся ей под утро, был вещим? Что если Яков, который в последнее время часто не мог уснуть, вышел ночью на палубу и упал за борт? Господи! Что если он мертв, если она никогда не увидит его?
От ужаса ноги ослабели, и Анна вынуждена была привалиться к дверному косяку, машинально кладя руку на живот, будто пытаясь защитить крохотное дитя, растущее внутри нее. Что будет с ней и ребенком, если с Яковом что-то случиться? Как она сможет жить без него?
Нет, чепуха. То был просто дурной сон, ведь было же то видение про Париж. Дмитрий Яковлевич, Вера Яковлевна… Все будет хорошо. С ним просто не может ничего плохого случиться! Это невозможно, просто невозможно – и все. И следует немедленно перестать паниковать, нужно взять себя в руки и пойти найти… хоть кого-нибудь, кто объяснит ей, что случилось.
Сделав над собой усилие, Анна оторвалась от двери и совсем было собралась отправиться на палубу, но тут на лестнице послышались быстрые шаги, и в коридор вошел дядя. Ну, слава Богу. Сейчас все прояснится.
– Аннет, – сказал дядюшка непривычно серьезно, – хорошо, что ты дождалась меня. Нам нужно поговорить, и немедленно. У нас неприятности.
– Где Яков? – взволнованно спросила Анна, не в силах больше переносить неизвестность. – Он жив?
– Господи, да конечно жив, – изумился дядя. – Что ты себе напридумывала? Ситуация сложная, но не настолько же. Пойдем в каюту, я тебе все объясню.
Анна прошла в каюту, присела на кровать, все еще ощущая слабость от пережитого ужаса, и попыталась овладеть собой. Что бы ни случилось, главное, что Яков жив. С остальным они разберутся.
Дядя прикрыл дверь и присел рядом с ней. Лицо у него было мрачным. Да что он тянет!
– Дядя, где Яков? – поторопила его Анна. – Ты расскажешь мне, наконец, что случилось?
– Яков арестован, Аннушка, – ответил дядя со вздохом. – Вчера вечером был убит фотограф мистер Галлахер. Штольмана подозревают в этом убийстве. Он арестован, и если мы не сможем доказать его невиновность, то по прибытии в Англию его ждет судебное разбирательство. И вряд ли можно надеяться, что суд будет к нему благосклонен.
Анна судорожно пыталась осмыслить все услышанное, но мысли путались от изумления и накатывающего ужаса. Чушь какая-то! Яков арестован? Но он же не виноват, он просто не может быть виноват! Да, он вчера рассердился на фотографа, но потом очень сожалел о своей ревности и вспыльчивости. Да даже если бы не сожалел – ее Штольман никого бы не стал убивать. Он – полицейский и всегда им останется. Как они могли его заподозрить? Она должна сейчас же поговорить с капитаном! Это просто какая-то ошибка!
– Я пойду к капитану Фаррелу, – выпалила Анна, быстро поднимаясь. – Он просто не разобрался. Яков не мог убить.
– Подожди, Аннет, – поймал ее за руку дядя. – Не суетись. Разговор с капитаном ничего не изменит, поверь. Я говорил с ним и вчера, и сегодня. Он не настроен против Якова, но у всех остальных алиби на время убийства, да и мотив у него был.
– А когда произошло убийство? – спросила Анна. – И кстати, почему ты не разбудил меня, когда все случилось? Почему я только сейчас узнаю, что мой муж арестован? Вы что, решили, что мне неважно это знать?
– Не кипятись, – строго сказал дядя. – Не разбудил, потому что смысла не было. Тебе нужно было отдохнуть. Ты быстро утомляешься, а сейчас понадобятся все твои силы. Одна ночь ничего не решала, но теперь, когда ты выспалась, мы можем призвать на помощь твой дар, не опасаясь за ребенка.
– Убийство произошло вчера вечером, – продолжил он. – Где-то между девятью тридцатью и полуночью. Точнее неизвестно, корабельный врач, увы, в судебной экспертизе не силен.
– Но Яков был со мной после ужина, – сообразила Анна. – Мы разговаривали, потом я захотела спать, а он собирался идти в кают-компанию, в шахматы с майором играть. Разве не пошел?
– Пошел, – согласился дядя. – И там его все видели, и я в том числе. Но вот время, которое он провел с тобой, как раз и не может считаться алиби. Ты ему жена, и понятно, что будешь защищать мужа, что бы он ни натворил. Кроме того, в комнате Галлахера нашли твои фотографии, что еще усилило подозрения против Штольмана. Капитан решил, что он убил фотографа из ревности.
– Но он не убивал! – возмутилась Анна. – Он все время со мной был. Да и не стал бы он…
– Аннет, я знаю, что он не убивал, – напомнил дядюшка. – Со мной ты можешь его не защищать. Давай-ка лучше сосредоточься и позови этого дамского угодника, из-за которого твой муж попал в беду. Пусть покажет, кто его убил, а потом мы вместе подумаем, как это можно будет доказать.
Дядя был прав, несомненно. Самое лучшее, что она сейчас может сделать, это вызвать духа фотографа и его расспросить. Нужно как можно скорее все выяснить. Нельзя допустить, чтобы Яков оставался в заключении!
Анна сосредоточилась, как делала это множество раз. Присутствие дяди, который всегда верил в ее способности, успокаивало и ободряло. У нее все получится. Ради Якова! Должно получиться!
– Дух фотографа мистера Галлахера, явись! Дух фотографа Галлахера, явись!
Ничего не изменилось. То же солнечное теплое утро, та же каюта. И никаких духов в пределах видимости.
– Не получается! – в отчаянии воскликнула Анна. – Дядя, он не приходит!
– Спокойнее, Аннет,  – произнес дядюшка, забирая ее руки в свои. – Ты слишком переживаешь. Успокойся и попробуй еще раз. Ты медиум, а он всего лишь дух. Он обязательно тебя послушается, вот увидишь. Попробуй еще раз. А я тебе помогу.
Анна вздохнула несколько раз, стараясь успокоиться. Дядя прав, она просто не может сосредоточиться. Все ее мысли о Якове, о том, что он заперт сейчас, что с ума сходит, переживая за нее и малыша. Где уж в таком состоянии духами повелевать? Однако это единственный способ что-то разузнать, другого нет. Так что надо собраться, и на этот раз сделать так, чтобы все получилось.
– Дух Галлахера, явись мне, – твердо и уверенно приказала Анна. – Я тебе приказываю.
В комнате будто потемнело, и пролетел порыв холодного ветра. Анна оглянулась. У стены стоял фотограф Галлахер с разбитой головой. Он был одет в полосатую пижаму, на которой не хватало двух пуговиц, лицо его было отрешенным, руки бессильно повисли. Сейчас он мало напоминал себя живого, веселого и общительного, но это был он, несомненно.
– Мистер Галлахер, кто вас убил?  – спросила его Анна. – Покажите мне!
 
В глазах потемнело. А в следующий миг она увидела саму себя, опирающуюся на борт «Королевы», но не резко, а будто сквозь воду. Анна моргнула в изумлении, но тут в поле зрения показалась рука с пинцетом, и стало понятно, что она смотрит на фотокарточку. Рука, скорее всего, самого Галлахера, привычно подцепила фотографию за уголок, к ней присоединилась вторая,  с прищепкой, и вот уже фотокарточка висит на бечевке для просушки.
И в этот момент послушался стук в дверь. Рука, а кроме нее Анна по-прежнему ничего не видела почему-то, будто фотограф только на нее и смотрел, протянулась к краю стола и взяла пачку фотографий. Затем показалась ручка двери каюты, дверь открылась, и уже другие руки протянули фотографу пачку писем, перевязанных лентой. Письма перекочевали к фотографу, фотографии – к тому, кто их принес. Обмен завершился мгновенно и в полном молчании, и на этом видение внезапно закончилось.
 
Анна отшатнулась назад, прижимая руку к животу и пытаясь отдышаться. Дядюшка подхватил ее, не давая упасть, поддерживая.
– Аннет, как ты? – спросил он чрезвычайно встревоженно. – Держись!
– Все хорошо, дядя, – ослабевшим голосом сказала Анна, освобождаясь от его рук и садясь ровно. – Все уже прошло, не волнуйся.
– Что ты видела? Он показал тебе, кто его убил?
– Нет, – покачала головой она. – Мне кажется, он потому и пришел не сразу, что совсем не хотел разговаривать.
– Но что-то же ты видела, – возразил дядя. – Что именно? Возможно, он дал хотя бы ключ к разгадке.
– Похоже, что так,  – задумчиво сказала Анна Викторовна. – Дядя, ты видел тело фотографа? Во что он был одет, когда его убили?
– В пижаму, – недоуменно ответил Миронов. – А тебе зачем?
– Просто в моем видении на нем не пижама была, – пояснила Анна.  – А значит, его точно не в этот момент убили. Зачем же он показал мне это?
– Ну, если ты расскажешь мне, наконец, что именно он тебе показал,  – с некоторой иронией произнес дядя, – то вдвоем мы, вполне возможно, додумаемся, зачем.
Анна взглянула на него с изумлением, удивленная таким тоном, но в ту же минуту поняла, что действительно не описала дяде подробности, отвлекшись на размышления.
– Прости, пожалуйста, – сказала она виновато. – Все это меня выбило из колеи. Я видела почему-то только руки. Кажется, Галлахер ничего не хотел мне показывать, но просто не смог совсем промолчать.
– И что руки? – с любопытством склонил голову Миронов.
– Сначала я видела руки фотографа. Он печатал мои фотографии, ну, те, что снимал вчера. А потом кто-то постучал в дверь. Галлахер взял фотографии, не мои, другие. Мои еще только сушились. Он открыл дверь, и другой человек подал ему пачку писем. Галлахер взамен отдал ему фотографии. Вот и все. Но, дядя, фотограф совершенно точно был в рубашке, я видела рукава с запонками. Пижамы с запонками не бывают!
– Пижамы не бывают, – задумчиво согласился Миронов. – Но убийца вполне мог вернуться позже. От того, другого человека ты тоже видела только руки?
– Да, – расстроенно сказала Анна, – только руки, передающие письма и забирающие фотографии. Кажется, этот человек и в каюту-то не вошел. И я только одно мгновение их видела. Все очень быстро произошло.
– Что ж, значит, будем работать с тем, что имеется, – кивнул дядя.  – Эти руки, ты можешь их описать? Старые они или молодые? Может, какое кольцо было?
– Кольца точно не было, – сосредоточилась, припоминая, Анна. – Обычные руки. Небольшие, и запястью узкое. Такие руки могут быть и у мужчины, и у женщины. А больше я ничего не помню, – добавила она расстроенно. – Может, еще раз попробовать его вызвать?
– Не торопись, Аннет, – задумчиво сказал Миронов. – Вряд ли дух будет разговорчивее. Он не так уж мало сказал, если задуматься. Может быть, убийцу он и не показал, но зато точно указал причину убийства.
– Причину? – не поняла Анна Викторовна. – А в чем причина? Ты хочешь сказать, что понял, за что его убили?
– За compromettre, я думаю, – поморщился дядюшка. – Похоже, наш мистер Галлахер был шантажистом. И требовал у кого-то письма в ответ на  фотографии. И письма эти он получил. Остается найти их и узнать содержание. И сразу будет понятно, кто убийца.
– Так идем к капитану скорее, – подхватилась Анна. – Нельзя медлить. Пусть он обыщет каюту Галлахера и найдет письма.
– Хорошо, идем, – согласился дядя. – Только Аннет, я прошу тебя…
Но о чем дядюшка собирался ее попросить, осталось неясным. Потому что за дверью вдруг что-то глухо стукнуло, и раздались быстрые удаляющиеся шаги. Дядя распахнул дверь и кинулся догонять того, кто явно пытался быстро ускользнуть по трапу на палубу. А Анна с изумлением уставилась на лежащий у порога парасоль, очень приметный, белый с коричневыми кружевами. Точно такой был у мисс Рамзи. И что это означает?
Вернулся запыхавшийся Петр Миронов.
– Не догнал, – расстроенно сказал он. – Как сквозь землю провалился, мерзавец.
– Полагаю, это был не он, а она, – сказала Анна, предъявляя дяде зонт. – Узнаешь?
– Мисс Рамзи? – изумился дядюшка. – Полно, Аннет, это уже фантазии. Эта святоша не стала бы никого убивать. Она просто нас подслушивала, как всегда, из любопытства.
– Но руки-то у нее маленькие, – возразила Анна.  – А  репутация ей очень важна. Что если это она убила?
– Все может быть, – кивнул дядя. – Сейчас главное – найти письма. Они все прояснят. Так что идем к капитану, да поскорее.
 
Капитан Фаррел в этот час был в своей каюте. Судя по книге, лежавшей на столе, он проводил свободное время за чтением. Он был высок, гораздо выше Штольмана, и очень широкоплечий, с честным лицом, на котором сразу привлекали внимание умные, почти всегда чуть прищуренные глаза. От капитана исходило ощущение надежности, ему хотелось доверять просто инстинктивно. Но тем не менее сразу было ясно, что это человек с очень сильным характером и волей. И если он не захочет помочь, переубедить его будет сложно.
– Миссис Штольман, – произнес капитан Фаррел, вставая, когда Анна вошла в каюту. – Я понимаю, что вы чрезвычайно огорчены, но скажу сразу, что ничем не могу помочь. Ваш муж останется под стражей, пока мы не прибудем в Англию, где я передам его полиции.
– Капитан, мой муж не убивал мистера Галлахера, я точно это знаю, – взволнованно сказала Анна, прижимая руки к груди. – Прошу вас, выслушайте меня.
Фаррел нахмурился, и Анна поспешила взять себя в руки. Не стоит его раздражать, дядя об этом предупреждал. Петр Иванович именно поэтому не пошел с ней сам, пояснив, что сегодня уже имел беседу с капитаном. Тот может рассердиться и сделаться еще более несговорчивым, если они станут на него давить. Но, кажется, она все-таки не справилась. Капитан явно был не доволен.
– Миссис Штольман. – сказал он строго, – мистер Миронов сегодня уже потратил массу времени и красноречия, убеждая меня в невиновности вашего мужа. Вряд ли вы сможете сообщить мне что-то новое. Потерпите до Англии. Уверен, полиция во всем разберется.
Ну, конечно, потерпеть. А Яков в это время будет сидеть в трюме запертый! И полиция – еще неизвестно, как она разберется. Ну уж нет! Фаррел выслушает ее, чего бы ей это ни стоило!
– Капитан Фаррел, прошу вас! – твердо сказала Анна, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Вы должны обыскать каюту Галлахера. Его убили из-за писем, которые он получил в обмен на фотографии, я точно это знаю. Если вы найдете эти письма, то узнаете, кто убийца.
– И откуда же вам это известно? – с сарказмом спросил капитан. – Ну, разумеется, отставляя в сторону версию, что именно вы убили?
Анна смутилась. Только теперь она поняла, что они с дядей не продумали самого главного, а именно, как объяснить капитану Фаррелу, что миссис Штольман разговаривает с духами. Только бы он воспринял это нормально, только бы поверил!
– Понимаете, капитан, я медиум, – сказала Анна, изо всех сил стараясь выглядеть уверенной. – Я вызывала дух мистера Галлахера, и он показал мне, что кто-то передал ему пачку писем в обмен на фотографии.
Выражение лица капитана однозначно поведало Анне Викторовне, что ее надеждам сбыться было не суждено. Капитан Фаррел явно был завзятым материалистом, и смотрел он на нее сейчас с такой иронией и сарказмом, что Анна живо вспомнила одного начальника сыскного отделения в те времена, когда он еще не верил в ее духов. У Штольмана тогда бывал точно такой взгляд. И чтобы переубедить его, понадобилось почти полтора года. Сейчас у них этого времени явно не было.
– Весьма неожиданное заявление, миссис Штольман, – сказал капитан Фаррел, – но вы уж меня простите, но поверить в эту чушь я не могу. Но вы не волнуйтесь. Каюта мистера Галлахера не просто заперта, она еще и под охраной. Все, что в ней находится, останется нетронутым до нашего прибытия в Англию. А там вы будете иметь возможность рассказать про свои видения в Скотланд-Ярде. Возможно, они к вам прислушаются. А сейчас советую вам отдохнуть. Вы явно переутомились.
– Но я могу хотя бы увидеть мужа? – спросила Анна Викторовна, совершенно подавленная его отпором.
– Мне жаль, миссис Штольман, – с сочувствием в голосе сказал Фаррел. – Но я обязан соблюдать протокол. Не переживайте, ваш муж вполне благополучен. И таким и останется, обещаю вам.
Поняв, что разговор окончен, Анна вышла в коридор. Глаза щипало от готовых пролиться слез. Почему, ну почему ей никто не верит? Никогда не верил! Мама с папой в детстве не верили, потом Штольман не верил. А теперь вот капитан! Как она может спасти мужа, если не найдет эти письма?
– Он не поверил, да? – послышался рядом голос дяди.
В своих переживаниях Анна совсем забыла, что он остался ожидать ее под дверью. В отчаянии она уткнулась в родное плечо и всхлипнула.
– Не поверил. Никто мне не верит, никогда!
– Я тебе верю, всегда, – ласково сказал дядюшка, гладя ее по голове, как маленькую. – Не плачь, Аннет. Ну, подумаешь, капитан не поверил. Без него обойдемся. Ты столько преступлений со своим Штольманом раскрыла, уж чему-то, да научилась. Ты будешь наш Великий сыщик,  а я твой верный помощник, ну, как Штольман с Коробейниковым. И вдвоем мы найдем убийцу, вот увидишь!
– Дядюшка, как же я тебя люблю! – рассмеялась Анна сквозь слезы. – А с чего мы начнем его искать? В каюту Галлахера нам не попасть, капитан сказал, что ее охраняют.
– Ну, для начала мы с тобой пообедаем, – решительно сказал Миронов и весело ей подмигнул. – Во-первых, на сытый желудок думается гораздо лучше, а во-вторых, когда люди едят, их руки хорошо видны. Я постараюсь отвлечь внимание на себя, а ты внимательно смотри. Вдруг признаешь те руки, что дух показал?
Анна вытерла слезы и выпрямилась. Дядя прав, унывать нельзя и сдаваться еще рано. Даже если она и не сможет узнать руки, они придумают что-нибудь еще. Или она снова вызовет дух Галлахера. И будет вызывать до тех пор, пока он не расскажет, кто его убил!

Обед проходил в довольно подавленной атмосфере, хотя Петр Миронов делал все для того, чтобы беседа была общей и непринужденной. Но ему мало что удалось изменить. По большей части, все присутствующие за столом предпочитали молчать, кто сочувственно, как миссис Харрисон, еще до обеда успевшая высказать Анне Викторовне свое сострадание, кто высокомерно, как лорд Соммерсет, а кто просто подавленно. Место мистера Галлахера за столом оставалось пустым, как был пуст и стул, на котором обычно сидел Яков. И это явно действовало на всех: нет-нет, да кто-нибудь посматривал то на один стул, то на другой. Анна наблюдала за пассажирами из-под опущенных ресниц, но и сама тоже украдкой косилась на пустой стул рядом с собой.
Как-то там Яков? Покормили ли его? Он, наверное, страшно нервничает, ничего не зная о жене. Может, попросить капитана, чтобы ей хоть записку разрешили ему передать? Просто чтобы он знал, что она благополучна. Хотя нет, капитан ни за что не согласится. Особенно теперь, когда она сказала про духов. Он ее, наверное, сумасшедшей считает. И ни за что не пойдет на нарушение протокола ради безумной дамочки. Так что не стоит и думать на эту тему, лучше выполнить задуманное и постараться определить, чьи же руки показал ей дух Галлахера. Жаль, что они так быстро мелькнули, и Анна почти ничего не успела рассмотреть.
В первую очередь, мисс Рамзи, конечно. У нее небольшие руки, кажется, для дамы чуть крупноватые, но вполне подходят. Зачем она подслушивала сегодня под их дверью? Она всегда подслушивает и подсматривает, во всем изыскивая происки дьявола. Но может быть, дело вовсе не в любопытстве? Вот и сейчас она то и дело косится на Анну, будто подозревает ее в связи с нечистым. Впрочем, может быть, и подозревает, особенно если услышала сегодня достаточно.
Ладно, кто у нас дальше? Капитан Адлер, капитан Форж и капитан Берч, три офицера, возвращающиеся в Англию. На первый взгляд их ничего не интересует, кроме карт и вина. Но пару дней назад они все трое ссорились с мистером Галлахером, Анны это сама видела. Правда, она не знала, из-за чего, потому что Яков поторопился увести жену от ссорящихся мужчин. Из них троих только Берч может подойти, он невысокий и довольно субтильный, и руки у него некрупные.
Дальше сидят мистер и миссис Харрисон, но их сразу можно исключить. У мистера Харрисона широкие ладони, будто две лопаты, а у его жены ручки хоть и маленькие, но уже очень сильно выдающие ее возраст. Да и не хватило бы сил столь пожилой даме справиться с молодым и здоровым мужчиной. А мисс Рамзи хватило бы? Вполне может быть, она высокая и сильная.
Дальше сидят лорд Соммерсет и его секретарь мистер Эванс. У них обоих руки подходят, особенно у нежного и хрупкого секретаря. Но Анна совершенно не могла себе представить, чтобы славный и чувствительный мистер Эванс мог кого-нибудь ударить по голове, а потом еще и задушить. Хотя и Яков, и дядя за что-то юношу недолюбливали, Анна Викторовна ему сочувствовала. Лорд обращался со своим секретарем просто ужасно, помыкая им почем зря. Вот сам лорд Соммерсет очень даже подходит, между прочим! И руки у него небольшие, и характер самый подходящий для убийцы. Только совершенно непонятно, чем обычный фотограф мог заинтересовать сиятельного лорда. Учитывая высокомерие Соммерсета, они с Галлахером и десяти слов не сказали друг другу.
 
Обед закончился, и Анна вышла на палубу в расстроенных чувствах. Снова она не узнала ничего  определенного! Видимо, просто не может понять, что искать. Вот Яков бы мигом понял! Может, попытаться еще раз упросить капитана пустить ее к мужу?
– Ну что ж, Аннет? – спросил дядя, облокачиваясь на борт рядом с ней. – Чьи руки вызвали твое наибольшее подозрение?
– Четверо подходят, – вздохнула Анна, – но я никак не могу сообразить, кто из них больше всего. Не получается из меня сыщика.
– Вот только отчаиваться не надо, – строго сказал ей дядюшка.  –  Карим подружился с матросом, который будет охранять твоего Штольмана нынче ночью. Мы попробуем ему заплатить, чтобы он тебя пропустил к мужу. Может, Яков уже все понял, пока там сидел. Уж он-то сыщик самый настоящий. А даже если не понял, хоть повидаетесь. И про письма ему расскажешь заодно.
– Дядя, ты самый лучший! – обрадовалась Анна. – А у вас точно получится?
– Ну, попробовать-то мы можем, не так ли? – усмехнулся Миронов.  – Главное сейчас – не терять надежды. И духом не падать. Что ты, в самом-то деле? Ты же никогда не сдавалась и не боялась ничего!
– Я и сейчас не боюсь, – вздохнула Анна грустно. – За себя ни капельки не боюсь. Но это же Яков. Как я буду жить, если с ним что-нибудь случится?
– В данный момент твой муж в большей безопасности, чем ты, – ответил дядюшка.  – А чтобы он еще и не волновался из-за твоего бледного вида, ты сейчас пойдешь и приляжешь, чтобы к ночному свиданию быть румяной и цветущей, аки роза. И уж будь любезна на самом деле отдохнуть, а то на тебе уже лица нет. Время у нас есть, до Англии еще далеко. Завтра снова позовем фотографа, может, еще что-нибудь узнаем.
– А почему не сейчас? – даже слегка подпрыгнула Анна. – Дядя, ну, давай сейчас позовем его, вдруг он что-нибудь важное покажет.
– Потому что не сейчас, – неожиданно строго сказал дядя. – Ты, моя дорогая, от всех этих переживаний уже совершенно зеленая, а розы зелеными не бывают, по крайней мере, цветущие. Или ты сейчас отдыхаешь, или я не буду устраивать никакое свидание.
– Хорошо, – сдалась Анна, в глубине души понимавшая, что дядя прав. – Я отдохну, и дух вызывать не стану, обещаю тебе. Только постарайся все устроить.
– Обязательно постараюсь, – кивнул Миронов. – А теперь пойдем, я тебя до каюты провожу. Поспишь немного, и сразу почувствуешь себя бодрее.
 
Анна думала, что из-за всех переживаний заснуть не сможет, но, оставшись одна, почувствовала, что и в самом деле совсем обессилила. Она прилегла, не снимая даже платья, думая просто немножко подремать, но неожиданно для себя уснула крепко и глубоко. В этот раз никакие кошмары ее не обеспокоили, и проснулась она оттого, что дядя потряс ее за плечо.
– Просыпайся, Аннет. Пора.
– Тебе удалось? – спросила она, садясь на постели и поправляя волосы. – Меня пустят к нему?
– Мистер Гилл согласился, – довольно улыбнулся дядя. – Он долго колебался, но кругленькая сумма его убедила. Алчность иногда бывает полезна, если правильно ее использовать.
Вдвоем они поднялись на палубу, где было уже совсем темно и пусто по причине позднего времени.
– Постой здесь, – сказал Анне дядюшка. – Я проверю, свободен ли путь, и вернусь за тобой.
Он ушел, а Анна подошла к борту и залюбовалась полной луной, освещавшей океан. Море казалось безбрежным, очень спокойным и бесконечно прекрасным. Миллионы лунных отблесков на воде мигали и перемещались. Свежий соленый ветер приятно овевал лицо. И в тишине слышно только, как поскрипывают мачты и бьются волны о борт. Почему же эта совершенно безмятежная картина вызывает у нее тревогу? Просто потому что она вообще встревожена? Нет, тут что-то другое.
И вдруг Анна вспомнила. Сон! Это все она видела во сне перед тем, как проснуться этим утром и узнать, что случилась беда. И не только это!
Анна быстро повернулась, готовясь встретить нападение, и в этот самый момент человек, до того скрывавшийся в тени, налетел на нее. Анна покачнулась от толчка, но удержалась, схватившись за руки убийцы. Он не ожидал, что она окажет сопротивление, явно рассчитывая ударить в спину, но он был силен, куда сильнее, чем она. Анне удалось только изо всех сил вцепиться в его рубашку так, что пуговицы отлетели, но в следующий момент он толкнул ее, и она перелетела через борт. В последний момент Анна успела ухватиться за какую-то веревку, зачем-то протянутую вдоль борта, и повисла, держась изо все сил. Сейчас она помнила только одно – ни в коем случае нельзя разжимать руки. Если она упадет, то утонет, и ребенок вместе с ней. И на помощь тоже звать нельзя. Если убийца услышит, он может завершить начатое.
Наверху послышался шум. Неужели убийца понял, что она не упала? Неужели он сейчас ее найдет?
– Аннет, где ты! – раздался голос дяди, в котором явно слышалось отчаяние. – Аннет, отзовись! Да позовите же вы кого-нибудь! Человек за бортом!
– Дядя, я здесь! – крикнула Анна, из последних сил удерживаясь на веревке. – Я держусь!
– Господи, Аннушка!
Сильные руки ухватили ее за запястья. Еще мгновение – и она оказалась на палубе. Ноги подкосились сами собой, и Анна упала бы, если бы дядя ее не подхватил.
– Дядя, ты поймал его? Того, кто меня столкнул?
– Не успел, Аннет,  – сказал Миронов, прижимая ее к себе. – Он убежал, а я бросился искать тебя. Кто это был?
– Я не знаю, – пролепетала Анна, чувствуя, как голова кружится все сильнее. – Был темно. Сон. Пуговицы…
– Аннет! – перепугано вскрикнул дядя, но она уже не смогла ему ответить, погружаясь в темноту.
 

   
Следующая глава                  Содержание
   

Скачать fb2 (Облако mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)