Глава I


   
Лондон, 23 июня 1881 г.

Этим вечером в клубе «Бесхвостая лошадь» было людно. Не самое броское название заведения не ввело бы в заблуждение человека, знающего лондонский свет. В «Бесхвостой лошади» собиралась золотая молодёжь имперской столицы – наследники обширных имений, юные офицеры из благородных фамилий, восходящих ещё ко временам Тюдоров, и отпрыски богатых дельцов, сколотивших баснословные состояния на торговле с колониями и желавших, пусть даже и в следующем поколении, привести общественное положение семейства в соответствие с положением финансовым. Знатные, но обедневшие торговали влиянием и знакомствами; богатые, но нетитулованные сорили деньгами, стремясь завязать связи или хотя бы пустить пыль в глаза высокомерным аристократам; те, кто не испытывал недостатка ни в предках, ни в средствах, с усмешкой наблюдали за представлением; а те, кто не мог похвастать ни тем, ни другим, но прожил богатую на события жизнь, занимали по отношению ко всем остальным положение наставников – порой уважаемых, порой игнорируемых, и в обоих случаях совершенно неискоренимых.
В карточной комнате клуба за столиком для виста сидели четверо. Грузный лысый мужчина средних лет с военной выправкой, гладко выбритым одутловатым лицом и блестящей лысиной тасовал карты. Подтянутый джентльмен с густыми пшеничными усами в мундире инженерного корпуса меланхолично водил кончиками пальцев по сукну, обтягивавшему столешницу. Статный белокурый офицер в красной форме капитана морской пехоты, безупречные черты которого портил только огромный рваный шрам на левой щеке, озирал окружающее с видом человека, скучающего до зевоты, но слишком воспитанного, чтобы это показать. Яков Штольман, будучи единственным очевидно гражданским в этой компании, чувствовал бы себя неуютно, если бы не полученное в своей время начальное военное образование.
– Месгрейв просил передать, вместе с глубочайшими извинениями, что не сумеет к нам присоединиться – ему с его другом необходимо разобраться с каким-то делом в фамильном поместье, – проронил джентльмен с пшеничными усами. – Учитывая это, я, – тон инженера стал несколько извиняющимся, – взял на себя смелость пригласить майора Клаттербека составить нам компанию.
– И не пожалеете об этом, мой мальчик, не пожалеете! – воскликнул лысый отставник, колдовавший над колодой. – Капитан Стейпс, – сверкающая лысина качнулась в сторону офицера морской пехоты, – может подтвердить, что лучшей компании для роббера вам не сыскать!
Единственным подтверждением, последовавшим со стороны блондина со шрамом, оказалась слегка поднятая левая бровь.
Тобиас Клаттербек был жемчужиной «Бесхвостой лошади» – и основания претендовать на это почётное звание отнюдь не ограничивались сияющей отполированной макушкой, придававшей майору буквальное сходство с сокровищем глубин. Несмотря на то, что основной публикой клуба была молодёжь, ветеран Афганистана , годившийся троим присутствующим в отцы, был одним из самых прилежных его завсегдатаев. Никто не выкуривал столько табака и не проводил столько времени в карточной комнате, никто не был изящней в висте или стремительней в бильярде, никто не знал больше о скачках, войне, охоте, генеалогии и прочих предметах, занимающих образованного джентльмена, и никто не горел столь же сильным желанием поделиться этими сведениями с младой порослью британской аристократии. Беседы с участием майора отличались непрерывным потоком занимательных историй, обилием жизненных советов и отсутствием желающих им следовать.
– Вы, Ноэль, пользуетесь репутацией отменного охотника, – тут же продолжил Клаттербек, обращаясь к представившему его офицеру королевских инженеров. – Бьюсь об заклад, вам придётся по нраву «Охота на крупного зверя в Западных Гималаях»! Её отпечатали буквально месяц назад. Должен сказать, в Индии я знавал её автора, и поверьте моему слову, когда я заявляю, что этот человек знает, о чём пишет! Кстати, об этом: однажды на охоте в его компании я добился достижения, которым может похвастать далеко не каждый – хотя, должен признать, не самого героического свойства.
Пухлые пальцы майора принялись раздавать карты.
– Дело было под Гвалиором, и вице-король решил устроить большую охоту! Вы знаете, как в Индии охотятся на тигра? Ну, в действительности там есть множество способов, но чаще всего тигра поднимают и загоняют, пока не выведут на стрелковую башню, где его уже ждёт охотник – и вот во время загона незаменимую роль играют слоны. Это особенно важно, если тигр прячется в густых зарослях: махоуту – так в Индии называют погонщика – со спины животного всё равно всё видно! И потом, если раненый зверь прорвётся мимо охотников, то преследовать его и целиться со слоновьей спины куда удобнее! – Майор закончил раздавать и внимательно оглядел свои карты, после чего опять поднял взгляд на слушателей. – Но вот незадача – за два дня до охоты махоут одного из слонов заснул во время перехода и свалился прямо под ноги собственному животному. Слон затоптал его прежде, чем понял, что случилось – потом растерялся, запаниковал, но его удалось успокоить. Через два дня его, уже с новым махоутом, поставили в линию загонщиков, потому что начальник уверял, что животное совершенно успокоилось, но я, – пухлая ладонь майора легла на левую половину груди, – я уже тогда чувствовал неладное.
Он чуть поджал губы и сделал драматическую паузу.
– Загонщикам удалось поднять трёх тигров и выгнать их к башне, двух из них ранили, и вице-король со своими товарищами пустились в погоню. Полковник решил их сопровождать и приказал погонщику поставить свободного слона – того самого – на колени, чтоб можно было влезть в седло. Но тут проклятое животное раскидывает уши, словно два паруса, трубит, и кидается прямо на полковника! Тот уклонился, и, зная, что в такой ситуации надо скрыться от глаз взбешённого животного, затаился за одним из близлежащих деревьев. Тогда слон кинулся на носильщиков… – майор прошёлся платочком по лысине – вероятно, также для драматического эффекта, поскольку пота на ней Штольман не наблюдал. – С омерзительным хрустом животное растоптало троих бедолаг, а потом повернулось ко мне… Поверьте мне, джентльмены, – в голосе Клаттербека прорезались почти мечтательные нотки, – рассвирепевший слон – это ужасное зрелище; ужасное, но завораживающее. Только этим и могу объяснить, что я стоял как вкопанный, пока эта сцена разворачивалась у меня на глазах. Но когда разгневанное создание уставилось на меня, протрубило, и ринулось вперёд, оторопь прошла, и я понял, что надо действовать – но как?!
Майор оглядел лица слушателей.
– По счастью, мне пришло в голову бросить под ноги слону свою шляпу, и пока он в ярости топтал её, это выиграло мне несколько секунд, чтобы кинуться к ближайшему дереву. Я пропал из виду, слон, не видя новых жертв в пределах досягаемости, ещё раз протрубил и побежал куда-то, а я, – Клаттербек обаятельно улыбнулся, – наблюдал за этим с ветвей, казалось бы, совершенно неприступного дерева, на которое забрался, прошу заметить, в кителе и сапогах! Таким образом, Тобиасу Клаттербеку не удалось стать прославленным охотником на тигра, но с того дня он считает себя натуралистом и естествоиспытателем, поскольку экспериментальным путём продемонстрировал, на что способен человек при виде приближающегося взбешённого слона!
Штольману бросилось в глаза, что блондин со шрамом болезненно скривился – то ли ему не понравилась история, то ли присущая майору экспрессивная манера, то ли просто не устраивали выпавшие карты.
– Впечатляющая история, майор, – кивнул Яков Платонович. – Но остальным тоже есть что рассказать, я полагаю? Если, – осторожно продолжил он, осознавая, что его речь, как ни старайся, всё ещё имела отчётливый акцент, – они не предпочитают, чтобы их облик говорил сам за себя.
– Если вы о шраме, – криво улыбнулся белокурый офицер, названный Стейпсом, – я был бы рад вам сказать, что получил его в жестоком бою, но, увы, правда куда прозаичнее. Болван-солдат и несчастный случай, только и всего. К тому же, давным-давно, когда я ещё служил на «Дерзающем». Ничего, что заслуживало бы внимания. А теперь, – капитан окинул взглядом присутствующих, – не перейти ли нам, наконец, к игре?
Все трое согласно кивнули, и Штольман впервые бросил взгляд на свои карты.
После британского вторжения в Афганистан интересы двух империй в Средней Азии столкнулись как никогда остро. С одной стороны неустрашимый Скобелев, герой Плевны, Шипки и Геок-тепе, грозился пощекотать русским штыком мягкое индийское подбрюшье Британии. С другой – суровый Робертс, сначала посадивший на трон покорного англичанам Абдур-Рахмана а затем наголову разгромивший восставшего Айюб-хана под Кандагаром, разрабатывал планы обороны нового протектората Британии от всяких внешних покушений. И именно поэтому Яков Платонович Штольман сидел сейчас в карточной комнате клуба «Бесхвостая лошадь» напротив офицера со шрамом на щеке.
Молодой Вильям Говард Стейпс не представлял из себя ничего особенного – обычный капитан морской пехоты, зарекомендовавший себя разве что как картёжник, повеса и бонвиван – но вот его отец являл собой нечто совсем другое. Правая рука и начальник штаба генерала Робертса, после Кандагарского триумфатора он был, вероятно, вторым наиболее осведомлённым человеком в мире в том, что касалось британских планов насчёт Афганистана. Русские генералы желали знать, куда двинутся колонны английских войск, если медведь и лев всё же сцепятся в схватке – а значит, если существовала хоть малейшая возможность подобраться к отцу, который тоже должен был вот-вот прибыть в Лондон, через сына, ею следовало воспользоваться.
Задача была совершенно не из тех, что входили в компетенцию Штольмана, даже когда сыщик выступал не в самом официальном качестве, и он, вероятно, так и нёс бы службу в Петербурге, занимаясь более привычными вопросами, но в дело вступили другие обстоятельства. Молодой Стейпс был заядлым, хотя и не самым искусным завсегдатаем карточного стола, и Яков Штольман, с его собственными талантами в этой области, слишком хорошо подходил для того, чтобы подобраться к капитану в привычной тому обстановке. Светская выучка, полученная молодым сыщиком от графини Раевской, тесно сотрудничавшей с полковником Варфоломеевым, делу тоже не мешала. Наконец, граф Раевский, в своё время отвоевавший всю Крымскую войну на Кавказе, успел за долгую паузу между окончанием кампании 1855 г. и подписанием мира весной следующего года сдружиться с английским офицером, взятым в плен при падении Карса. Очень кстати один из пяти сыновей последнего – пошедший по отцовским стопам Ноэль – был хорошо знаком с недавно вернувшимся в Лондон Стейпсом ещё со школьных лет и идеально подходил для того, чтобы свести с тем знакомство. Навыки Штольмана и семейная история графини сошлись воедино, и не воспользоваться такой возможностью было бы грешно, на что настоятельно намекнули доброжелатели из Службы охраны Государя. В результате Яков Платонович, приложив отчаянные и поспешные усилия к совершенствованию своего английского и временно перевоплотившись в племянника графини – молодого светского льва, решившего навестить город на Темзе – теперь сидел за картами, пытаясь найти подступ к молодому капитану и терпя в этом решительное и безоговорочное фиаско.
Спустя полчаса игры к столику тихо приблизился человек в клубной ливрее.
– Письмо для капитана Стейпса, – негромко известил он.
Стейпс, коротко кивнув, протянул левую руку за аккуратно сложенным листом бумаги – Штольман успел отметить, что внутри топорщилось что-то небольшое, но слишком объёмное, чтобы быть просто письмом – и аккуратно его развернул. Что бы ни скрывала бумага, при его виде на лице со шрамом отразилась мгновенная озадаченность, тут же сменившаяся раздражением. Быстро пробежав глазами послание – судя по ушедшему на это времени, в том было не больше нескольких строчек – и спрятав непонятый предмет, выделявшийся под бумагой, в карман, Стейпс поднял взгляд.
– Когда доставлено?
– Только что, – почтительно склонился человек в ливрее. – Швейцар принял от посыльного – как вы знаете, внутрь их не пропускают.
Капитан рассеянно кивнул, ещё раз взглянул на письмо, после чего, аккуратно сложив его в маленький квадратик, вынул из кармана часы и, примостив свёрнутое послание внутрь – очевидно, для вящей сохранности – захлопнул крышку. Сыщик машинально отметил, что часы отправились в левый карман – капитан, как он успел заметить, был левшой.
– Боюсь, вам придётся меня извинить, джентльмены, – обратился последний к присутствующим. – Возникло дело, требующее моего неотложного внимания.
– Что-нибудь… – начал Ноэль.
– Нет, совершенно ничего серьёзного, – улыбнулся Стейпс. С усмешкой лицо капитана на секунду напомнило Штольману собственное отражение в зеркале, но асимметричность в этом случае объяснялась не столько иронией, сколько изуродованной щекой. – Просто разобраться с этим следует поскорее. Господа, – капитан окинул взором партнёров, коротко наклонил голову и, повернувшись, быстрым шагом покинул помещение.
Немедленно кидаться за Стейпсом, даже притом, что из всех присутствующих Штольмана интересовал только он, не имело смысла и только вызвало бы лишние подозрения. Майор Клаттербек вновь отверз уста, обрушив на присутствующих поток удивительных историй. Штольман играл надёжно, как ломовая лошадь, и по мере роста проигрыша красноречие лысого отставника постепенно убывало. Подметив это, русский гость поспешил сдать несколько партий – в отсутствие иных возможностей, стоило хотя бы использовать склонность пожилого джентльмена к беседам. Почувствовавший удачу майор вновь оживился, и после очередного повествования, в котором фигурировал сержант двадцать седьмого пехотного полка, сошедшийся с афганским вождём в жестокой схватке на ножах и вышедший из неё победителем, Штольману удалось ввернуть словечко. Уместно вставленная фраза, наконец, направила разговорчивость майора в нужном направлении – на причины столь поспешного исчезновения капитана, обрекшего их, в отсутствие четвёртого игрока, перейти с виста на преферанс.
– Дела сердечные, – авторитетно заявил Клаттербек, перетасовывая колоду после очередной партии. – Я не стану об этом распространяться более, чем приличествует джентльмену, но общеизвестно, что капитан пользуется большим успехом у юных леди, хотя некоторые, – майор доверительно понизил голос, – включая и его почтенного отца, находят, что вкус Вильяма по части их общественного положения оставляет желать лучшего.
– Так или иначе, отбыл он в преизрядной спешке, – заметил Ноэль. – Вы посмотрите!
Военный инженер держал в руке пару перчаток, явственно принадлежавших капитану морской пехоты.
– Вот незадача, – ровным голосом отозвался Штольман. Фразы он строил коротко – не хватало ещё к акценту присовокуплять огрехи в грамматике. – Что ж, после игры я всё равно полагал навестить капитана. С таким же успехом могу вернуть ему пропажу. Может, даже прежде, чем он её обнаружит.
– Вы находите? – предупредительно поинтересовался Ноэль.
– Несомненно, – подтвердил Штольман.
Перчатки перекочевали из рук в руки.
– Боже правый! – воскликнул майор, взглянув на часы. Боюсь, джентльмены, моё участие в этом вечере также подходит к концу. Ноэль, напомните мне в следующий раз захватить книгу полковника. Вас, молодой человек, – Клаттербек энергично потряс руку русского гостя, – я буду рад однажды видеть в своей скромной обители. Право, заходите.
Штольман про себя отметил, что адрес «скромной обители» остался неназванным.
– До свидания, майор, – вежливо отозвался он. Обменявшись таким же прощанием с королевским инженером, направившимся в курительную, Штольман подхватил трость и котелок, спустился по ярко освещённой лестнице и, кивнув караулившему у дверей швейцару, шагнул на улицы вечернего Лондона, с наслаждением предвкушая перспективу размять длинные ноги.
 

Примечания:
 
"...ветеран Афганистана" - речь о второй англо-афганской войне 1878-1880 гг., закончившейся превращением Афганистана в британский протекторат

"...махоуту – так в Индии называют погонщика" - майор несколько упрощает. Махоутом называют погонщика, сидящего у слона на шее и управляющего его движением. Помимо махоута в расчёт входят нукар (помощник махоута, который кормит животное и ухаживает за ним) и сатмар (надсмотрщик с копьём, принуждающий слона к повиновению уколами в задние ноги, если возникнет необходимость).

"...когда я ещё служил на «Дерзающем»" - выдуманный мной корабль, третий железный корвет типа «Volage». В реальности тип включал только «Volage» и «Active», но, в конце концов, если Уэллсу можно придумать HMS Thunderchild, почему мне нельзя придумать HMS Aspiring?

"...неустрашимый Скобелев" - Михаил Дмитриевич Скобелев, тот самый «Белый Генерал» русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и победитель туркмен в Ахал-текинской экспедиции, действительно выступал в 1870 – 80-х гг. за удар по британской Индии и составлял соответствующие планы (возможность их реализации – совершенно другой вопрос).

"...суровый Робертс" - Фредерик Слей Робертс, лучший военачальник второй англо-афганской войны, в немалой степени ответственный за английскую победу. В Кандагарском сражении 1 сентября 1880 г. наголову разбил афганские войска Айюб-хана, упрочив тем самым положение британского ставленника Абдур-Рахмана. За победу генерал Робертс получил титул графа Кандагарского. Подробно разрабатывал планы обороны Британской Индии, ключевым компонентом которых был Афганистан, хотя пик этой деятельности пришёлся на его годы в качестве командующего Индийской армией (1885-1893 гг.)

"…взятым в плен при падении Карса" - падение турецкой крепости Карс, обороной которой командовали английские офицеры, в ноябре 1855 г. стало одним из немногих успехов русского оружия в Крымскую войну и позволило выторговать более выгодные условия Парижского мира 1856 г.
 

   
Следующая глава          Содержание
   

Скачать fb2 (Облако mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)

Отредактировано Robbing Good (16.03.2019 03:23)