Глава VII


   
Лондон, 25 июня 1881 г.
   
– …и он грит: «Морпехосёл» ! Это он, знач’ца, при мне грит! И я тода ему грю: еж’ли ты, ослолуп , притащишь свою зан’цу сюда и рискнёшь мне эт’ сказать в лицо, то тода ни ноги, ни к’пыта тебя отсюда не унесут, п’тому что морпехослы обломают вам мослы! Ха!..
Загорелый жилистый усач грозным взглядом обвёл помещение – непритязательный ист-эндский бар в сердце Кэнари-уорф, одно из многих излюбленных пристанищ докеров и моряков в британской столице – и воинственно грохнул кружкой по барной стойке. По засаленной доске ничего не расплескалось по той единственной причине, что всё содержимое сосуда уже давно путешествовало по пищеводу оратора, о чём он, очевидно, и извещал бармена. Штольман толкнул последнему ещё одну монету, и кружка вновь наполнилась влагой, к которой сам сыщик предпочёл бы не прикасаться.
Вчерашнее озарение было простым, как всё лежащее на поверхности – и, вероятно, только потому Штольман так долго не мог разглядеть за деревьями лес. Размышляя, что преступник мог бы забрать с бездыханного тела, выбросив деньги и ценности, он упускал из виду то, что тот забрал совершенно точно: мундир морской пехоты. Плюс к тому, неизвестный рыжий доброжелатель предупреждал Бетти держаться от капитана подальше: откуда он мог это знать? Чем больше сыщик над этим думал, тем сильнее убеждался, что разгадка истории связана не столько с будущим Афганистана, сколько с прошлым самого Стейпса.
Выяснять компрометирующую информацию из прошлого капитана у его сослуживцев с высокими званиями было совершенно бесперспективной задачей – Штольман положительно не мог представить офицера, который станет рассказывать иностранному туристу байки о неприглядных подвигах своего товарища – поэтому в распоряжении сыщика оставался только один вариант. Двинувшись в Ист-энд, он принялся методично прочёсывать бесчисленные питейные заведения, в которых всегда хватало отставных военных моряков и их коллег-морпехов. Путеводной звездой, помимо имени Стейпса, ему служила ещё одна зацепка – «Дерзающий», корабль, на котором офицер начинал свою службу. Это было немного – но это было что-то, а сыщику случалось работать и с меньшим. Бесплодные поиски продолжались вечер, ночь и весь следующий день – как это обычно с ним случалось, напав на след, Штольман напрочь потерял сон. Двадцать часов, десятки заведений и две драки спустя сыщику удалось, наконец, найти хоть кого-то, кто служил на «Дерзающем» примерно в то же время.
Дело, казалось бы, оставалось за малым: неустанно подливать отставнику и наводящими вопросами выпытывать у него всё необходимое – но Штольману в очередной раз пришлось вспомнить, что не стоит недооценивать препятствия, которые способен поставить перед ним город Лондон. Мучительно вслушиваясь в речь морпеха, сыщик не раз успел мысленно извиниться перед Бетти – её выговор, при всех причудливых особенностях, хотя бы не перемежался вездесущим солдатским жаргоном. Не упрощало дела и то, что заставить собеседника держаться нужной темы дольше трёх предложений кряду было практически невозможно. Всё, что оставалось Штольману – подливать, платить, и проявлять настойчивость и терпение в надежде со временем установить что-то полезное.
– Нет, гасподь свидетель! – продолжил усач таким же возмущённым голосом. – Чтоб какой-то понго,  смел ‘скорблять ребят, которые готовы стоять на палубе Биркн’эда?
– Бирк… что? – поинтересовался Штольман, окончательно затерявшись в дебрях солдатского жаргона. Вчерашний вывод о неблестящих знаниях английского продолжал подтверждаться.
Морпех поднял суровый взгляд и со смесью неодобрения и изумления смерил им сыщика.
– Нет, вы видали? – Взгляд переместился на бармена. – Джо, ты видал? ‘Тот тип ставит выпивку морпеху, и ни хрена не знает про сраный Биркен, мать его, Хэд!
Флегматичный Джо выразил своё неодобрение, чуть выкатив вперёд широкую челюсть, но не перестал протирать находившийся у него в руках стакан.
– Ну так слушай, мистар, што я те грю! – провозгласил усатый. – Биркн’эд был корапь, понял? Плыл… хрен ‘во знает, куда он плыл; на борту шессот лбов нашего брата, бабы, да дети. И тут – хрясь! – пробоина, понял? И што делает наш брат морпех, я тебя спрашиваю? Сигает в шлюпки, как сделал бы какой понго? Нет, сэр! Они встают на палубе строем, сэр, и так стоят! – Морпех в сердцах грохнул кулаком по стойке. – Дорогу бабам и детям, пусть грузятся! Корапь идёт на дно, а они стоят в строю, штоб шлюпки могли отплыть, с бабами и детьми, понял? П’тому… когда какой-то ослолуп…
Солдат замер на середине фразы от избытка чувств, махнул рукой и опрокинул очередную кружку.
– Так што тебе там надо было, мистар?
– Стейпс, – напомнил Штольман расчувствовавшемуся морпеху.
– А-а, ну да, – осклабился усач. – Это тот, кого замочили намедни? Вот уж ж’леть не буду! Пусть себе его птицы жрут!
Он приосанился и загорланил:
– Будешь ты, усвой,
Счервятникам жратвой –
Вот и всё, что нам достанется в бою!
– Очаровательно, – невозмутимо оценил Штольман. – Так почему не жалко?
– Да п’тому что каззёл он был, вот п’чему, – пожал плечами солдат. – При’ирался к нашему брату почём зря. Ну да хрен с ним, ему Гасподь это припомнил!
– То есть?
– Ну дык рожу ему подправило, – пояснил морпех. – На стрельбище-то. Из Тини  выпалил – да затвором себе рожу и раскроил!
– «Тини»?
– Ну винтовки нашенскай, мистар! У нас таких случаев было пруд пруди, ну дык то с ‘олостыми, нос расквасит и только – а тут с боевым, понял? Ну, о’Гилви, дубина рыжая, и дал тот раз!
Штольман навострил ухо при слове «рыжий».
– Что за о’Гилви?
– О’Гилви, старина Брэндан, – откликнулся собеседник после того, как влил в себя ещё кружку. – Стейпс из его ж ружжа стрелял, когда ему рожу разнесло. Хороший малый, но простой как телок. Зато за словом в карман не лез, нет, сэр!
Прежде, чем Штольман успел ввернуть очередной наводящий вопрос, усатый снова набрал воздуха и немелодично взревел:
– Ша! Устроился – посиживай, не сетуй!
Слышше – чай велят скорее подавать!
Завтра вспомните, падлюги, чай с галетой,
Завтра, суки, вам блевать – не разблевать!
Морпех перевёл дух и довольно воззрился на сыщика.
– Эт’ он сочинил, понял? «Марш Счервятников» назвал, мы только так пели! Он сочинять был мастак! На всё найдётся прибаутка, али стишок, да живо, глазом моргнуть не успеешь! Нет, сэр, он был не какая прокраститутка, он был Игрушка  что надо, понял?
– «Игрушка»? – озадаченно переспросил Штольман.
– Эт’ мы, – пояснил усатый. – Я, – кружка указала на бармена, – Джо, старина Брэндан – мы все, королевские морпехи, понял? Игрушки Вдовы! И когда Вдова даст нам приказ, мы дёрнем к чёрту на рога, потому как такая работа у Игрушки!
– Ну а как он выглядел, этот о’Гилви?
– Ну как ирландец, – фыркнул солдат. – Не из чёрных, нет, обычный. Рыжий, вот пониж’ тебя, но в плечах шире. Но эт’ когда было – я ж не видел его с восьмого года-то, как он срок выслужил – сержантом ушёл. Мож’т и сам уже червей кормит, понял?
Надравшийся морпех едва ли подозревал, насколько его слова были близки к истине. Штольман действительно понял многое, но искренне сомневался, что сержант о’Гилви уже нашёл своё последнее пристанище. Рыжий доброжелатель с предупреждениями насчёт Стейпса и склонный к поэзии посыльный с роковой запиской начинали сливаться в один образ – и образ этот, если верить в стельку пьяному солдату, был как-то связан с несчастным случаем, изуродовавшим покойного капитана. Похоже, впервые за последние два дня Штольман знал, кого ему следовало искать
Добиться ещё чего-то от усача не представлялось возможным – очередная кружка решительно перевела его за ту грань, до которой ещё сохранялась возможность осмысленной беседы. Теперь морпех вновь сотрясал внутренность ист-эндского паба немузыкальным рёвом, в котором угадывался устойчивый ритм солдатской песни. Пока Штольман, рассчитавшись с барменом Джо, шёл к двери, со спины до него доносилось исступлённо-свирепое, словно призванное в чём-то убедить всё мироздание:
– Ждёт нас на обед
Гриф, известный трупоед –
Вот и всё, что нам достанется в бою!
И шакалья рать
Тоже очень хочет жрать –
Вот и всё, что нам достанется в бою!
Будешь ты, усвой,
Счервятникам жратвой –
Вот и всё, что нам достанется в бою!

Примечания:
 
"Морпехосёл" – англ. “Ass-Marine”, обозначение морского пехотинца на жаргоне армейских полков.

"Ослолуп" – англ. “Donkey walloper” – "тот, кто лупит осла" – обозначение кавалериста на жаргоне Королевской морской пехоты.

"Понго" – англ. “Pongo”, буквально «орангутанг», также «вонючка» от “pong” – вонь – обозначение солдата армейских полков на жаргоне Королевского ВМФ и Королевской морской пехоты.

"...сраный Биркен, мать его, Хэд!" – в 1852 г. военно-транспортное судно «Биркенхэд», перевозившее несколько сотен солдат и офицеров, а также членов их семей, потерпело крушение возле южноафриканского побережья, натолкнувшись на неотмеченную подводную скалу. Осознавая катастрофическую нехватку спасательных средств, солдаты и офицеры выстроились на палубе, чтобы женщины и дети могли беспрепятственно погрузиться на немногие имеющиеся шлюпки, и продолжали стоять в строю, пока те отплывали, чтобы барахтающиеся в воде люди не опрокинули лодки, пытаясь взобраться на борт. Крушение «Биркенхэда» положило начало негласному правилу «сначала женщины и дети», до сих пор соблюдаемому на терпящих бедствие судах. Несмотря на то, что помимо морпехов на борту также находились солдаты армейских полков, с лёгкой руки Киплинга, упомянувшего крушение в стихотворении “Soldier an’ Sailor Too”, подвиг прежде всего ассоциируется с Королевской морской пехотой. Из того же стихотворения ушло в народ выражение «Биркенхэдская муштра» (“Birkenhead drill”), обозначающее самоотверженное поведение в безнадёжной ситуации.
To take your chance in the thick of a rush, with firing all about,
Is nothing so bad when you’ve cover to ’and, an’ leave an’ likin’ to shout;
But to stand an’ be still to the Birken’ead drill is a damn’ tough bullet to chew,
An’ they done it, the Jollies – ’Er Majesty’s Jollies – soldier an’ sailor too!
Their work was done when it ’adn’t begun; they was younger nor me an’ you;
Their choice it was plain between drownin’ in ’eaps an’ bein’ mopped by the screw,
But they stood an’ was still to the Birken’ead drill, soldier an’ sailor too!

"Тини" – винтовка Мартини-Генри образца 1871 г., основное ручное стрелковое оружие британских вооружённых сил в 1871-1889 гг.

"Игрушка Вдовы" – англ.“Widow’s Jolly”, также Игрушка Её Величества – “Her Majesty’s Jolly” – жаргонное название и самоназвание солдат Королевской морской пехоты во времена королевы Виктории."
   

   
Следующая глава          Содержание
   

Скачать fb2 (Облако mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)